Порочное обещание

Джеймс М. Р.

Оно легкое, неземное и прекрасное, и я чувствую себя принцессой.

Я чувствую себя совершенной.

Катерина громко ахает, когда я выхожу. Глаза Аны округляются, и она встает рядом со мной, когда я поднимаюсь на маленькую платформу.

— Это потрясающе, — тихо говорит она. — Ты великолепно выглядишь, София.

— Мы можем добавить мягкие шифоновые рукава для церемонии, — добавляет Дженнифер, — и их можно снять для приема. — Она исчезает на мгновение, а затем возвращается, запуская в мои волосы расческу с прикрепленной к ней длинной, до пола, вуалью. — Ну вот. Теперь ты выглядишь как невеста.

Я чувствую, как сжимается мое горло, когда я смотрю в зеркало, дюжина эмоций переполняет меня одновременно.

Я одновременно счастлива и опечалена тем, что моей матери здесь нет, счастлива, потому что она пришла бы в ужас от всей этой ситуации, опечалена, потому что я бы все отдала за то, чтобы она смогла увидеть меня в том, что, я уверена, будет моим свадебным платьем. Я думаю о своем отце, который никогда не сможет отвести меня к алтарю, но, если бы он был здесь, я бы ни за что не пошла к алтарю. Он бы не отдал меня такому человеку, как Лука, если бы был жив.

Я стою здесь в этом красивом платье только потому, что мои родители мертвы. Потому что никто больше не сможет защитить меня, кроме бессердечного, непостоянного преступника, который готов управлять той же организацией, которая забрала у меня моих родителей. И когда я смотрю в зеркало, меня ужасает, что я вообще могу найти хоть какую-то радость в платье, которое я собираюсь надеть, чтобы выйти замуж за этого мужчину. И все же… я не могу не думать, что действительно выгляжу прекрасно, и что если бы я сама решила выйти замуж, то выбрала бы именно это платье.

Я оборачиваюсь и вижу, что Катерина наблюдает за мной, и, к моему удивлению, я могу сказать, что ее глаза немного затуманены. Почему? Я не могу не задаваться вопросом. Почему дочь Росси хоть сколько-нибудь заботится обо мне?

— Из тебя получится самая очаровательная невеста, — говорит она, улыбаясь мне. — Даже красивее, чем я.

— Я не знаю, — криво отвечаю я, снова глядя в зеркало. Я не могу представить, что когда-нибудь буду такой же изысканной или гламурной, как Катерина или Ана. Даже сейчас, стоя рядом со мной, Ана выглядит грациозной и румяной, бледно-розовой, как фарфоровая кукла, в обтягивающих джинсах и укороченной майке, которые на ней надеты, ее почти впалый живот выставлен напоказ, ее шелковистые волосы ниспадают каскадом повсюду. Она, идеальный образ балерины, элегантной в каждом своем движении, и я всегда чувствовала себя немного неуклюжей и некрасивой рядом с ней.

Но сейчас, в этом платье, я выгляжу как принцесса. Я выгляжу как девушка, которая могла бы выйти замуж за кого-то вроде Луки Романо. И я не знаю, почему от этого по моей коже пробегает дрожь возбуждения.

— Это то самое, — быстро говорю я Дженнифер, спускаясь с платформы.

— Очень хорошо, — говорит она, ее лицо сияет, и я уверена, что она уже подсчитывает свои комиссионные, исходя из той смехотворно заоблачной цены, которая стоит на этом платье.

Когда я благополучно выхожу из него, натягиваю джинсы обратно, глядя на то, как оно висит в прозрачном пакете для одежды, ожидая, когда его отнесут в отдел переделки для самой быстрой работы, которую они, вероятно, когда-либо делали, я снова чувствую этот комок в животе.

Четыре дня. Четыре дня до того, как я стану женой Луки Романо.

СОФИЯ

В среду, за два дня до репетиции, у меня встреча с отцом Донахью. Я одеваюсь настолько консервативно, насколько это возможно, набрасываю легкий весенний кардиган поверх футболки и прикасаюсь к крестику на шее, встречая водителя у лифта. Я не была в церкви с похорон моей матери, и меня почти трясет от нервов. Я не могу представить, каким будет этот священник, предполагаемый человек Божий, который все еще выполняет приказы мафии.

Оказавшись в прохладной темноте машины, я откидываю голову на кожаную обивку, пытаясь успокоиться. Последние несколько дней не были такими размытыми, как я ожидала, вместо этого они затянулись. Я не видела Луку, кажется, он взял за правило с того последнего утра, когда я видела его за завтраком, уходить, когда я проснусь, и не возвращаться домой, пока я не устроюсь в своей комнате на ночь. В результате мне пришлось бродить по пентхаусу в одиночестве, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы отвлечь меня от предстоящей свадьбы. Но это невозможно сделать. Не то чтобы мне нечем было заняться, в пентхаусе есть настоящий кинозал с экраном размером с настоящий кинотеатр, мягкими откидывающимися креслами и библиотекой всех фильмов или телешоу, которые я могла бы захотеть посмотреть, и всеми доступными потоковыми сервисами. В здании есть тренажерный зал, в который я не смогу попасть из-за лифта с кодовым замком, но, вероятно, могла бы попросить кого-нибудь сопроводить меня, если бы попросила, и бассейн на крыше, к которому я могу получить доступ. Думаю, Лука верит, что я не спрыгну с крыши или не утоплюсь.

Или, может быть, он просто надеется, что я сделаю это до свадьбы.

Именно там я провела большую часть последних двух дней, потягиваясь и тренируясь на одном из ковриков, который я нашла припрятанным в каморке с одной стороны крыши, вместе с полотенцами, солнцезащитным кремом и всем остальным, что могло мне понадобиться. Там даже есть бар самообслуживания, но я предпочитала лежать на одном из шезлонгов в своем новом бикини и плавать в бассейне трезвой. Последнее, что мне было нужно, это напиться и принять глупое решение, например, снова попытаться сбежать.

Я решила, что лучший способ действий, подыграть. Конечно, это было легко, когда я даже не видела Луку последние несколько дней. Без него, который нажимал на мои кнопки или разжигал странные чувства, которые, кажется, всегда захлестывают меня, когда он рядом, заставляя меня терять самообладание или здравый смысл, я смогла по-настоящему обдумать свою ситуацию. И я также увидела, какой будет моя жизнь в браке с ним, но без него где-либо рядом.

Это не так уж плохо. Конечно, я не думаю, что он собирается поселить меня в моем собственном пентхаусе, но я не сомневаюсь, что какую бы квартиру он мне ни предоставил, она будет глупо роскошной и дорогой. Это не та жизнь, которую я планировала для себя, даже близко, но это далеко не пытка. Это лучше, чем оглядываться через плечо каждый раз, когда я иду по улице, гадая, когда один из головорезов Росси затащит меня в переулок и прикончит, приставив глушитель к затылку. И было бы глупо утверждать обратное. Так что лучше всего мне стиснуть зубы, смириться с этим и вести себя так, как будто я смирилась со всем этим, пока не наступит день, когда Лука станет главным. И тогда, когда Росси жаждущий моей смерти, и интерес Луки исчезнут, я смогу спланировать свой побег.

И все это время, думаю я с толикой удовлетворения, я буду знать, что Лука, вероятно, в адской ярости из-за того, что я единственная женщина на Манхэттене, которая не ляжет к нему в постель.

Я никогда раньше не была внутри собора Святого Патрика. Я привычно перекрестилась, заходя внутрь, эта привычка сохранилась, несмотря на годы, проведенные вдали от церкви, и вот я вхожу в неф. От архитектуры у меня захватывает дух, когда я иду по центральному проходу, и я думаю о том, каково будет в субботу совершить такую же прогулку в том платье, когда Лука будет ждать меня в конце. Я не могу не задаться вопросом, как он посмотрит на меня, будет ли выражение его лица холодным и жестким, к чему я уже привыкла, или он притворится вне себя от радости женихом. Я бы предпочла, чтобы он просто был честен, но я уверена, что он сыграет свою роль в совершенстве. И он будет ожидать того же от меня.