Порочный круг

Сошкин Дмитрий В.

А из нашего ныне грядущего так легко рассуждать что и как. Где досадно ошибки допущены, и где сделали мы лишний шаг. И так просто соблазну поддаться — зачеркнуть все и переписать. Умоляю, не надо пытаться! Не дано нам века исправлять.

Сохраните болезненность прошлого, чтоб живущие ныне и впредь не черствели в обилье хорошего, а могли понимать и жалеть.

ЧАСТЬ III

СВЯТАЯ СВЯТЫХ

ОТ А ВТОРА

Мы

редко представляем себе, чем должно закончиться то, что мы затеваем. По невежеству ли, по собственной глупости ли, либо же, что, скорее всего, просто потому, что нам не дано это знать. Но перемены всегда были необходимы человеческому обществу, ибо тяга к новому заложена в самой природе людей. Может быть, это самая великая ошибка богов — дать людям тягу к знаниям и новым граням алмаза бытия. Но мне хочется верить, что так и было задумано, что мы призваны сменить тех, кто понял свою чуждость материальному миру.

Настало время перемен,

Настало время обновления.

Мне чуден мифов прежних тлен

И жизни новые теченья.

Настало время выбирать.

Настало время покаянья.

Грешно о прошлом горевать —

Ищите нового призванья.

Настало время дураков,

Лгунов, пророков и провидцев.

И тайны вековых замков

Готовы сами отвориться.

Настало время быстрых снов

И ярких, как болиды, судеб.

И каждый день безумно нов.

И мы не знаем, что там будет.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Когда он предстанет пред нами, возложит тяжелую длань — земля задрожит под ногами — он здесь, чтоб собрать свою дань.

Он требует с нас наши души. Привычно деля их от тел. Что создали мы — он разрушит — он сделать давно так хотел.

Будь грешник, иль праведный малый — ему будет, в общем, плевать. Собрав урожай небывалый, с богами уйдет пировать.

Оставив лишь малое племя покорных и глупых людей, чтоб те размножались все время и в страхе растили детей.

« Подлинно, ч еловек ж ивет п одобно призраку; н апрасно о н с уетится, соби рает и н е з нает, к ому д останется т о».

Псалтырь, Псалом 38:7.

Рукотворный мир был скучен. Все здесь было учтено вплоть до последнего комарика, отродившегося из головастой куколки на мелководье центрального озера. Сидя на холодном валуне и глядя на неподвижный поплавок, я подозревал, что даже поклевка тут строго регламентирована, поскольку больше двух рыбок в день, обычно карасей, мне поймать не удавалось. Чтобы скрасить тоскливые часы, я занимался бумагомаранием. Хоть это было и довольно дорогим удовольствием, но я выписывал свои каракули настоящим карандашом в настоящем бумажном блокноте. Сейчас я как раз в порыве одухотворенного созерцания собирался изложить собственные мысли о бесконечности, но по склону декоративного берега посыпались камешки, отвлекая меня от высших сфер — кто-то легко бежал к кромке воды. Наконец ветви ивы расступились, и рядом со мной оказался слегка запыхавшийся оператор из штаба флота. Я хорошо знал его и кивнул в ответ на приветствие.

— Сегодня, должно быть, теплая вода... — скорее сам себе сказал он, стягивая одежду. Глядя на него, я усмехнулся, и принялся черкать в блокноте следующее.

"Совершенно обнаженный, он осторожно подошел к слегка волнующемуся прибою и грациозно потрогал воду кончиками пальцев ног. В этом мальчике было столько трогательного, что греховные мысли невольно засоряли сознание. Он передернул плечиками и зашел в воду по бедра. Замерев на мгновение, он решительно окунулся, тут же вынырнув, подняв лавину брызг, смеясь и разбрасывая воду во все стороны".

Записывая эти слова, я внимательно поглядывал на Вэнса — именно так звали купальщика. Вэнс, в свою очередь, сознательно не собирался стесняться меня, откровенно демонстрируя свое стройное тело.

— Бьюсь об заклад, — сказал он, выходя на берег, — вы написали кучу непристойностей.

Я не ответил, а, подождав, когда он приблизится к своей одежонке, ловко схватил его за голень и потянул к себе со словами:

— А ну-ка иди ко мне, мое сокровище...

Было похоже, что он действительно испугался. Мальчик вырвался и, отскочив на безопасное расстояние, покрутил пальцем у виска:

— Боюсь, мистер, вы начитались Петрония.

— Эх, — я опустился на траву и добавил, мечтательно прикрыв немного влажные глаза, — что ты знаешь о настоящем наслаждении...

Вэнс тем временем оделся и, заинтересованный, подсел ко мне:

— А вы когда последний раз были с девочкой? Приоткрыв один глаз, я увидел его ехидную мордашку:

— Не хами с начальством.

Он пожал плечами и поднялся было, дабы оставить меня одного, но тут я промолвил:

— Уже сорок два года у меня никого не было.

Вэнс посмотрел на меня со смешанным чувством удивления и недоверия. Засмеявшись, я поднялся с земли:

— Тебе это кажется диким, но я уже вышел из того возраста, когда секс становится мерилом самооценки.

Подозреваю, что Вэнс мне не поверил. Во всяком случае, он предпочел перевести разговор в иное русло:

— А вы подпишите сегодня платежки?

— А зачем тебе деньги?

Вэнс развел руками, дескать, как это "зачем"?

— Нас нагнал транспортник из обоза, — добавил он,— где есть чем разжиться.