Порочный круг

Сошкин Дмитрий В.

— Ну, тогда делать нечего.

Я вынул из воды удочку и принялся сматывать снасти, резонно полагая, что сегодня клева уже не дождаться.

Возвратившись в свою каюту, я вдруг ощутил, что медлить далее нельзя. Вот уже целый месяц я все откладывал под разными предлогами тот момент, когда объявлю боевую готовность, нарушив тем самым многолетний распорядок жизни, устоявшийся за четыре десятка годов полета. Но от меня уже откровенно ждали приказа, особенно молодые солдаты. Они слишком долго мечтали о большом деле. В задумчивости я включил экран внешнего обзора: вот они, Плеяды. Альциона, Атлас, Астерона, Целено, Электра, Майя, Мерона, Плейона, Тайгера и еще полторы сотни безымянных звездочек. Сколько девчонок, родившихся на кораблях сопровождения, получили в подарок от родителей

эти загадочные, наполненные тайным смыслом минувших эпох имена. Почти полвека мы летели сюда. Вернее, прыгали через хронос, использовав тысячи колец телепортации трассы, построенной киберами, оживляя ее по мере продвижения. Но теперь, после последнего прыжка, мы находимся на расстоянии всего-навсего светового месяца от ближайшей из сонма звезд, пока не обнаружив противник ка и не имея ни малейшего представления, когда и в каком количестве он объявится. Нас посылали будто на верную смерть — никто не решался сунуться в пекло телепортационной трассы чуждого нам разума. Но управлять инопланетной техникой оказалось до неприличия легко, и мы, готовые было принять в любой момент последний бой, не встретили никого, ровным счетом никого на своем пути. Сначала это вызывало еще большее беспокойство, но затем всеми овладело мнение, что трасса абсолютно чиста, что нас встретят не в начале, не в середине, а именно в конце пути. Каким образом распространились такие настроения по флоту, никто так и не объяснил мне толком. Увидев такое дело, за нами ринулись тысячи колонистов, которые обживали приобретенные нами кольца вражеской трассы. И почти никогда никто из них не задумывался над тем, что поскольку киберы пошли на то, что подарили нам грандиозную коммуникационную систему, для постройки которой даже сейчас не хватит ресурсов человечества, значит цена, которую они потребуют от нас, будет чудовищной и невообразимой с человеческой точки зрения. Но, когда я набирался смелости выступить с такими речами, никто не хотел принимать мои слова всерьез. "Мы просто выиграли войну, — отвечали они мне, — и киберы бежали, оставив свою технику победителям". Никогда не пойму, почему люди так легкомысленны. Мы стали слишком беспечны, и мне это, как вы успели заметить, не нравилось. На миллионы километров растянулся наш флот. И если в авангарде шли в полном порядке боевые корабли, то арьергард представлял собой бардак, в котором без особых усилий могла зародиться губительная паника, стоит нам лишь попасть в переделку. Да. Нам страшно повезло, что мы шли до сих пор без заминок. Иначе сорок два года превратились бы в четыреста двадцать, а то и пятьсот лет. Но я склонен был называть это не везением, а умыслом, потрясающим своей глубиной...

На этом месте мои скорбно-патетические размышления прервались самым что ни на есть бесцеремонным образом. Дверные створки раскрылись, точнее сказать, расхлопнулись, и шумная компания штабных офицеров, с которыми бессмысленно говорить о субординации, заполнила мой офис. Возглавлял эту толпу, конечно же, главный артиллерист эскадры — господин Скорпион. Я понимал, что он сознательно ведет себя панибратски. Это была своеобразная игра, и стоило мне сейчас заикнуться о приличном поведении, как Скорпион, в наступившей тишине, выдал следующий экспромт:

— Что ворчишь, моя старая плесень?

Понимаешь, ведь мир очень тесен.

Я с тобой рассчитаюсь с лихвой,

Коль нарушу твой пыльный покой.

Потерев подбородок, я ответил с не меньшим пафосом:

— Ну, зачем ты пришел, гость незваный?

В мир мой тихий и обетованный?

Я не видел тебя целый год,

Только зажил спокойно, и вот...

Но Скорпион перебил меня, показав рукой на присутствующих офицеров:

— Твои братья томятся без дела,

И броня их уже заржавела.

Прикажи обнажить нам клинки,

Или все мы помрем от тоски.

Тут я усмехнулся:

— Рифмоплет из тебя никудышный! Не позорился бы лучше: "клинки — тоски". Господа офицеры! — крикнул я за спину своему оппоненту. — Объявляю боевую готовность, бандиты вы этакие!

Кто помладше — завопили от восторга, а кто постарше — одобрительно заулыбались. Глаза многих лихорадочно блестели, и в этом блеске была жажда разрушения — то, с чем я не в силах был бороться.

* * *

Через пару часов началась неизбежная пресс-конференция по поводу объявления боевой готовности. Вся аккредитованная при штабе журналистская братия набилась в тесноватый для такого количества людей актовый зал. Как, мне нашептали перед началом конференции, настроение, аудитории склонялось в пользу представления о нашей маниакальности.

— А не кажется ли вам, господин...

Я перебил первого же журналиста, понимая, что поступаю бестактно, но не в силах в сотый раз разворачивать одну и ту же дискуссию:

— Не собираюсь сидеть тут и разглагольствовать о стратегии колонизации. Я появился здесь исключительно только ради того, дабы спросить вас: понимаете ли вы, что мы идем в западню. (Зал загудел, дескать, он опять за старую песню, и я повысил голос). По-моему, все сомнения по этому поводу должны были развеяться в первый год нашего полета. Противник оказался большим знатоком психологии людей. Они отлично понимают, что, имея у себя под боком функциональную трассу протяженностью в пятьсот световых лет, на постройку которой, по всем расчетам, затрачено три тысячи лет, человечество не может отказать себе в удовольствии освоить ее, к тому же имея под рукой таких прекрасных исполнителей, как мы. С нами пошли только смелые люди, но теперь гражданская часть флота наполнена откровенным сбродом, за лояльность которого никто не поручится!

— То есть вы хотите сказать, — пробасил толстый, бородатый мужик из второго ряда, — что киберы поменяли тактику, и мы вовсе не выиграли войну?

— Об этом я и талдычил с самого начала!

— Значит, они поджидают нас где-то здесь, облизываясь и потирая ножом об вилку?

Я промолчал, привлеченный шумом с галерки — там микрофон оказался у бойкой девчонки из молодежного журнала.

— Вы спекулируете на теме киберов, преследуя свои интересы! — скандальным голосом выкрикнула она. — Вы хотите запугать людей и спровадить их отсюда, чтобы единолично захватить Плеяды!

Я понял, что пора заканчивать. Заявив, дескать, мне, откровенно говоря, наплевать, что думает по поводу всего происходящего гражданский контингент флота — нас финансируют крупнейшие монополии, колонизация Плеяд для которых является розовой мечтой. Еще я добавил, что люди, которые потащились за нами, могут рассчитывать на нашу защиту, но мы не откажемся от своих интересов ради безопасности гражданских лиц, последовавших за нами, заметьте, добровольно.

Конечно, шума было много. И что интереснее всего, молодежь относилась к нам более агрессивно, нежели старшее поколение. Хотя, старики помнили, при каких обстоятельствах мы покинули Лебедь 61. Особо разбушевавшихся, церберы выпихнули из зала вне очереди.

— Здорово ты их отшил, — прошептал сидевший рядом со мной Скорпион, а затем подмигнул, — смею заметить, ваше преосвященство, с того момента, как у вас забрали зеленоглазое сокровище, вы становитесь все более нетерпимым к прекрасному полу...

Скорпион как взял моду сорок лет назад обзывать меня его преосвященством, причем именно в тот момент, когда я порвал с церковью, так и продолжал в том же духе до сих пор. Кроме того, упоминание о зеленых глазах убедило меня, что никто не забыт и ничто не забыто.

— Просто ненавижу амбициозных людей, — ответил я, — которые до сих пор считают, будто мы им чем-то обязаны, и мы должны внести их на своих горбах в райские кущи Плеяд, откуда нас снова выживут, как пить дать. Директора компаний, исправно поставляющие нам жратву и питье, уже поделили между собой все звезды в радиусе десяти парсеков, естественно, не оставив места для нас. Когда же я намекнул о шкуре неубитого медведя, мне дали понять, что в моих советах не нуждаются. Вот так.

А зал тем временем опустел, и мы смогли выйти из-за стола и беспрепятственно последовать к выходу.