Порочный круг
Шрифт:
— Мир движется к кризису! — утверждал хозяин гостиницы. — Люди слишком оборзели. Природа не потерпит этого!
— Разговор такого рода ведется уже не одну тысячу лет,— возражал ему Жан.
Но Макс не слушал оппонента:
— А главное! Налоги! Мой бог! Это добром не кончится...
Мы со Скорпионом молчали. Я задумчиво наблюдал, как пузырьки отрываются от стенок моего стакана, а канонерщик был занят не менее важным делом — он решил перепробовать все бутылки.
— Мой юный друг... — как сквозь вату долетел до меня голос уже подхмелевшего Макса. — Я сейчас вам объясню...
Пока
— Ты не намерен остановиться?
— А что такого? Гулять, так гулять! Коль забава — так забава!
— Имей совесть, хоть заплати за все.
— Ну, если ты такой совестливый... — Скорпион вытащил из кармана кредитку. — Нынче я не жадный. Доверяю это дело тебе.
Я взял карточку:
— Заодно я сниму все деньги, которые ты мне задолжал.
— Э-э! Мы так не договаривались! — Канонерщик потянулся за кредиткой, но она уже исчезла у меня за пазухой. — Он пустил меня по миру! — констатировал Скорпион, повысив голос.
Макс с блаженной улыбкой воззрился на меня:
— О чем это он? Что, тоже большие налоги?
— Да так, — перебил мой ответ Скорпион. — Мелочи жизни. Издержки производства... А давай-ка лучше споем?
— Извольте. — Макс достал из ящика стола синтезатор.— Мой ак... мпанимент.
Первые две песни были еще туда-сюда. Но затем вокальный дуэт затронул тему любви. Я понял, что пора уводить Жана. Извинившись, я приподнял упиравшегося стрелка и настойчиво выпроводил его за дверь. Макс сидел закрыв глаза и покачиваясь, проникшись сокровенным смыслом песни, а Скорпион потянулся за незамеченной им ранее бутылкой голландского пива, поэтому на наш уход они не обратили ровным счетом никакого внимания. Уже когда я тихонько притворял дверь, неожиданно Макс затянул частушку:
— Через по-оле... Через ме-ежу...
Хрен манде кричал: «Заре-ежу...»
Жан обиженно пробубнил:
— Я не ребенок.
Мне с трудом удалось остаться серьезным:
— Именно поэтому ты должен слушать командира и не капризничать. Логично?
Стрелок промолчал и угрюмо поплелся за мной.
Немного поспав, я решил-таки заняться делом и заказал себе авиетку. Только я облачился в скафандр, ко мне в каюту завалили Макс и Скорпион.
— Все гуляете? — спросил я осуждающе.
— Не зуди! — Скорпион погрозил мне кулаком. — Мы с Максом идем гулять!
— Этого еще не хватало...
Однако я понимал, что без кровопролития их не остановить и предложил:
— Я сейчас лечу в каньон Титана. Вот вам и будет прогулка.
«По крайней мере, они будут у меня на глазах», — резонно подумал я.
— Заметано, — отозвался из коридора Макс.
Разреженный воздух Марса оказался на удивление прозрачным для сезона песчаных бурь. Сиреневый горизонт светился горстками городов-светлячков. Впереди лежала бескрайняя равнина Амазония, житница Марса, покрытая сотнями тысяч куполов фермерских хозяйств.
Когда мы проделали полпути, Скорпион подозрительно прищурился и поинтересовался:
— А шо ты шукаешь в каньоне?
— Школу.
— За штурмовиками значит?
— Догадливый ты.
Он помолчал немного, а потом сказал, скорее, уже просто рассуждая вслух:
— Понятно. Хочешь ребят с особой подготовкой.
— Мало ли что случится...
Тут проснулся доселе дремавший Макс. Он проглотил пару таблеток восстанавливающего и глянул в окно:
— Ого! Как быстро едем!
— Нет. Низко летим, — объяснил ситуацию Жан, которого я взял за пилота в самый последний момент.
— А-а... — Макс опять откинулся на сиденье, закрыв глаза и с мукой на лице.
— Пили самогон? — вырвались наружу мои сомнения.
— Не знаю. — Макс медленно повернул голову и посмотрел на Скорпиона. — Мы пили самогон или нет?
— Нет.
— Ол'райт. Фобос, не огорчайтесь, таблетки подействуют, и я приду в норму.
На подлете к горе Арсия я заметил жуткое скопление авиеток.
— Что это там? — И указал пальцем на столпотворение.
— Чего? — Макс напряженно воззрился в предложенном направлении. — А-а... Вы не в курсе...
— Все в порядке, капитан! — Обиженный Жан обернулся, давая мне обзор приборной панели.
— Да не перебивай! — Макс усиленно заерзал, принимая прямосидячее положение. — У нас олимпиада в разгаре...
— А-а...
— Не дразнись... Там сумасшедшие ребята на бобах... Тьфу: в бобах катаются. Трасса гигантского бобслея, понятно? Двадцать километров по склону вулкана. Нет, точно тронутые... Давеча, в том году, двоих похоронили. Вою было на неделю... — Макс прильнул к стеклу. — И зачем? Вот в чем дело.
Скорпион отодвинул Жана от управления:
— Летим туда. Хочу увидеть.
Я равнодушно поднял брови и пожал плечами:
— Хозяин-барин, но платить за билеты — тебе.
— Изверг! Опять завел любимую шарманку?
— Не шумите, — Макс все больше приходил в себя. — У меня там знакомый... Э! Да вот он к нам направляется...— Макс отнял у меня микрофон. — Бил, прием, это я, твой Максик.
Авиетка патрульного пристроилась к нам. Макс открыл люк и принялся кричать в хладную марсианскую атмосферу. Вскоре нас отконвоировали на удобное место. Скорпион взял бинокль:
— Пошли, пошли! Оторвались от стола. Вж-ж-ж... Вот это скорость! — Он промычал что-то невразумительное и немного погодя воскликнул: — Черт побери! Я тоже хочу так прокатиться!
Ни я, ни Жан ничего не ответили ему, а Макс тем временем перебрался в авиетку патрульного. Мой оператор скучающе смотрел на скопление летательных аппаратов вокруг нас, на зрителей, которые для пущей сопричастности повысовывались наружу, и, хотя их лица были скрыты масками, но дёрганые, конвульсивные жесты выдавали состояние болельщиков. К тому же они кричали в респираторы, хотя это со стороны и казалось глупым, ибо окружающие слышали лишь нечленораздельный рык. Азарт. Любят смотреть, как чужие люди рвут себе жилы ради самоутверждения и на потеху толпе. А если кто-нибудь из мчащихся внизу еще и сломает себе при этом шею, то публика впадает в ажиотаж. Как сладостно им ощущать близость смертельного риска, который минует твое собственное тело. Только лишь здесь могут они по-настоящему расслабиться, неожиданно осознав ценность собственной, спокойной жизни и неторопливого, обеспеченного существования.