Портартурцы
Шрифт:
— Подковин! — воскликнули в один голос Ерофеев, Кораблев и мичман Кольцов. — Это телефонист с Волчьей Мортирной?
— Да, да, он — Тихон Подковин. Телефонист, бомбардир, канонир, ординарец, — тараторила Валя. — Серый порт-артурский герой.
— Знаем, — оказал Ерофеев, пожимая руку Подковину.
— Теперь только я понял, почему вы так сильно интересовались второй батареей из Нерчинска, Валентина Модестовна, — с усмешкой проговорил Тепловский.
7
Валя усадила Тихона. Гости собирались уходить.
— Наш солдатик, вероятно, голоден, — улыбаясь сказала Серафима Прокопьевна. — Вы останетесь ночевать. Проведите последнюю ночь в Артуре с нами.
Подковин поднялся и попросил, чтобы о нем не беспокоились. Валя погрозила ему.
«Какой он все же стеснительный. Не изменился. И ко мне не проявил ничего особенного. Только глаза блестят по-новому, — подумала Валя и улыбнулась. — Ничего, я его возьму открытой атакой…»
Отец и мать пошли провожать гостей.
— Без выстрелов, с непривычки, как-то неловко, — смеялся Инов.
— Мы еще с вами увидимся, — торопливо говорила Валя, пожимая руки офицерам. — Раненых отправят во вторую очередь.
Как только портьера закрылась, Валя обернулась. Тихон стоял посреди комнаты. Увидев залитое румянцем лицо Вали, он вздрогнул и шагнул к ней.
— Ты была здесь, а я не знал. В Дальнем я раз услышал твою песенку и с тех пор всегда думал о тебе.
— Садись в кресло… Ты уже не сердишься? Ты понял меня?
— Ты всегда была в моих мыслях, но я боялся тебя. Я же… сердился… другого ничего не оставалось для меня.
— Молчи!
Тихон обнял Валю. На глазах девушки блестели слезы радости.
— Все в прошлом, — засмеялась Валя. — А теперь подумаем о тебе. Сейчас придут папа и мама… Говори, что тебе в первую очередь нужно. Не стесняйся. С тобой сейчас говорит не твоя Валя, а сестра милосердия.
Тихон рассмеялся:
— Собственно, надо бы хорошо вымыться. На мне все новое, но все же.
— Прекрасно! Это мы сделаем. Пока накроют стол к ужину, Василий приготовит ванну.
— Всего каких-нибудь два дня тому назад над нами была смертельная опасность, а сейчас мы как будто и не в Артуре, а в Иркутске, — сказал Модест Владимирович за ужином. — Скажите откровенно, — обратился он к Подковину, — как отнеслись солдаты к сдаче крепости?
— Чрезвычайно озлобленно.
— Неужели не дорожат жизнью?!
— Вы же видели. Если случались отступления, то по вине начальства. Неприятное чувство мы переживаем сейчас. Как смотреть в глаза японцу? Что скажут на родине!.. Вот и жив, и цел, а больно, нестерпимо больно… Это говорят многие, и многие готовы снова в бой…
Подковин умолк, потом вдруг вспомнил:
— Валя! Варя здесь. Раненая. Поправляется. Я ее видел. Почти при мне и ранило ее.
Серафима Прокопьевна разволновалась.
— Ты что, мама?
— Бедная Варя… А тебя бог миловал…
— Я завтра обязательно ее увижу. Ты, Тихон, проводишь меня до госпиталя.
Модест Владимирович предложил Тихону взять с собою книг, сколько он сможет унести.
— Я возьму обязательно самоучитель английского языка и литературу о Китае, а остальные книги унесут наши солдаты.
— Это идея! — воскликнул Инов. — Можно еще прихватить одну-две библиотеки. Пусть не достаются японцам. Есть роскошные издания классиков. Я организую сбор книг.
8
Варя начала ходить самостоятельно десять дней тому назад. Вчера она ждала Тихона. Всю ночь ей не спалось.
«Почему он не пришел? Жив ли? В последний бой ушел на позицию. Не бережется, — с тревогой думала Варя, глядя из окна на ворота госпиталя. — Неужели и теперь нельзя отлучиться! Завтра всех здоровых вывезут из Артура. А может быть, он уже ранен? Попрошу Александра Петровича опять сходить».
Калитка отворилась, и Варя увидела входящую во двор сестру милосердия.
— Не наша. Вот и Тихон! Он, он!
Варя плотнее запахнула полы серого халата, перевязала косынку, поправила волосы и, полная ожидания, повернулась к входу.
Дверь осторожно отворилась, показалась голова незнакомой сестры.
— Моя голубушка! — воскликнула Валя.
— Это ты, ты? — прошептала Варя и прислонилась к подоконнику. Сердце ее болезненно сжалось.
Валя и Тихон подвели Варю к кровати и усадили между собой.
— Представь себе, вчера весь день уничтожали канцелярские книги, оружие. Да, да… Поломали шашки, зарыли замки от орудий. А потом дали нам новенькое обмундирование. Вдруг приходит поручик Михайлов, попрощался со всеми солдатами и передал мне записку от Вали… Понимаешь, почти в последний день. Ты прости меня, я пошел к ним — и увидеться, и о тебе сказать.
Варя зябко вздрагивала, слезы текли из ее глаз. Она боязливо взглянула на Валю.
— Как чудесно получилось, — говорила Валя, — Все живы остались. Проводим Тихона, и ты переберешься к нам… Да перестань же плакать… Такая радость… — Валя осыпала подругу поцелуями.
— Я так… нервы… Неожиданно все в жизни выясняется… Ты Тихона вчера только увидела, а я немного раньше. И то при помощи Лыкова…
— Александр Петрович?! — воскликнула Валя. — Ах, какая же он злюка! Ни разу не зашел и не сказал. Вот я ему задам…
— Он странный стал. И мне ни слова о вас, хотя прекрасно знал, что мы знакомы, — сказал Тихон.
— Простим ему, он много пережил, — проговорила чуть слышно Варя.
Валя, Подковин и Варя условились, что Тихон побежит к своим батарейским и устроит передачу им книг, а вечерам соберутся вместе. Назавтра предстояло провожать Тихона и солдат в японский плен.
Подковин встал и, взяв Варю за руки, поставил ее перед собой.
— Ты совсем молодцом… — Лицо Вари покрылось румянцем. — Итак, до вечера… — Тихон отклонился назад. Варя крепко держала его руки.