Портартурцы
Шрифт:
Недостроенный форт без стальных щитов у входов и без бетонированных укрытий оказался ловушкой для защитников.
3
Огонь противника с наступлением темноты несколько утих, но на втором форту все до единого солдата были наготове. Вместо снарядов через головы защитников со свистом проносились теперь винтовочные пули.
— Освещать ракетами местность впереди форта, — распорядился Резанов, увидев, что сбит прожектор. — Следите, неусыпно следите. Враг близко, — говорил он стрелкам, обходя их ряды.
Но что можно было увидеть там, за крутым склоном, да еще ночью?!
Японцы использовали мертвые пространства и, перебегая по десять-пятнадцать человек, скапливались в них. В два часа ночи при вспышке ракеты стрелки увидели на кромке гласиса неприятельский флаг. Одновременно они заметили, что кверху поднимались длинные лестницы, которые свободными концами падали в их сторону. Лестницы не достигали второго края рва, и японцы прыгали в ров с расчетом установить там лестницы и подняться непосредственно на главные сооружения форта.
Это было чудовищно рискованное предприятие.
Рвы фортов в углах, то есть в точках их пересечения, имеют подземные бетонные крепости-капониры. У форта № 2, построенного в виде треугольника, вершина была усеченной и выдвигалась в сторону врага. В скалистой внешней стенке рва был выложен толстостенный бетонный каземат с отверстиями для пушек и пулеметов. Одна половина каземата обстреливала правый ров форта, вторая — левый. Остальные углы форта также имели капониры с пулеметами и пушками, направленными вдоль рвов. Таким образом, на форту было два горизонта огня: верхний и нижний. Дула пушек верхней части форта, окруженного рвами, смотрели от крепости, дула нижних пушек, поставленных в угловом капонире, всегда были направлены вдоль рва. Что бы ни случилось при бомбардировке на самом форту, казематы головного контрэскарпового капонира [6] останутся целыми, а пушки, пулеметы и прислуга — невредимыми. Из всего этого ясно, что враг, вскочивший в ров, попадал в ловушку и пощады ему не было.
6
Контрэскарповый капонир — расположенный во внешней стене рва, противоположный откосу, за которым находятся защищающиеся.
— Давай, давай побольше, — скрежетал зубами Резанов. И тут же ласково, с доброй усмешкой, наставлял солдат: — Не пугайтесь. Японцев хотя и много, но они теперь в наших руках. Раз штурм, то артиллерия их замолчит: разве при штурме разберешь, где свои, где чужие. Штурм — наше спасение. Во рву они, как тараканы в банке. Подпускайте побольше… Не горячитесь. Без команды не открывайте стрельбу.
Стрелки при отдельных вспышках ракет видели радостное лицо начальника.
— Начинать! Стрельба пачками! Выкатить противоштурмовые орудия! Выкатить пулемет!
Японцы, заполнившие ров, падали, сраженные винтовочными пулями и картечью. Сверху на них прыгали новые. Но и их участь была решена.
— Ага! Наковальня заработала! — кричали стрелки, когда увидели при свете ракет гору трупов.
— Давай, давай еще! — кричал Резанов, поправляя на носу очки.
Стрелки убедились, что и в самом деле штурм — спасение. Снаряды сверху не падали, и работа была простой и безопасной. Но какие поразительные результаты! Груда вражеских тел росла. За несколько минут боя убитых японцев было раз в десять больше, чем при отражении атак в открытом поле.
Егоров стрелял беспрерывно. Увлекался боем и робкий Родионов. После трех-четырех удачных залпов у защитников форта совершенно исчезло тревожное состояние. Вместе с тем исчезло и злорадство. Стрелки били японцев весело и дружно, словно выполняли привычную работу. Поручик Кудрин, вглядываясь в лица, удивлялся резкой перемене настроения в дотоле напуганных солдатах.
В эту ночь жестокая атака японцев была отбита по всему фронту. Враг понес исключительно большие потери.
Но у форта было одно темное пятнышко: на гласисе, в мертвом пространстве, окопались японцы и их оттуда никак не могли выбить.
— Дай срок, сковырнем, — смеялись стрелки.
4
Все понимали, что ночная атака — это только первая вспышка боя, развертывающегося по всему фронту. До утра было далеко, до утра ждали новых атак.
Капитан Резанов зорко следил за действиями своих людей. Через отверстия капониров он рассматривал кучи наваленных во рву тел. Нужно было проверить, нет ли там притаившихся вполне здоровых неприятельских солдат, не устанавливают ли они там лестницы.
В распоряжение Егорова капитан назначил Родионова и еще пять стрелков.
— Пробираться осторожно. Верхних и особенно прижавшихся к стенкам щупайте штыком. Двоим — Сверчкову и Елкину— собирать ружья, патроны и относить в капонир. Смотрите, как нужно действовать, — командовал Егоров, ступая впереди с опущенным штыком. — Вот ихний офицер… Шашка на нем. Примечательный. Обыщи, — обратился Егоров к Родионову. — Биноклю, все бумаги у него вытащи. Шашку срежь. Ну, и фляжку можешь захватить.
Ров проверили только до половины. Началась перестрелка. Наверху, со стороны врага, нарастал шум.
— Обратно! — скомандовал Егоров.
Вслед за группой Егорова раненых осматривали еще десятка два стрелков, вышедших без разрешения из головного и боковых капониров. Было подобрано триста винтовок, патроны, шашки, бинокли, патронташи, фляги с рисовой водкой или коньяком.
Глава третья
1
Третий форт острым углом вдавался в долину Шумшин. Вправо от него до второго форта была укрепленная линия, в которую включались: Китайская стена, первый и второй редуты, третий капонир, а также Мортирная и Заредутная батареи. Большое Орлиное Гнездо вооружено было слабо и являлось наблюдательной точкой.
Весь день 7 августа неприятель ожесточенно обстреливал форты, редуты и укрепления нашего правого фланга. Воздух потрясали непрерывные взрывы, особенно они участились после полудня.
В три часа дня заговорили орудия крепости. Японцы начали открытую атаку. Все насторожились и ждали ночью генерального штурма.
Капитан полевой батареи Мехметинский вызвал к себе Подковина:
— Завтра на рассвете пойдешь на Мортирную. Там нужен телефонист. Сегодня переход опасен. По нашим подсчетам, японцы палят из трехсот разнокалиберных орудий.