Портрет баронессы Зиммерштадт
Шрифт:
– Нет, сэр, - едва выдохнул я.
– Я ваш, вы знаете об этом... Ради вас я готов умереть по первому вашему слову...
Нож прошёлся по моей груди. Сэр Джастин всё время держал лезвие плашмя, оттягивая момент кровопускания, заставляя меня дрожать. Он прижимался ко мне и получал удовольствие от моей дрожи.
Пока это была игра, которая его явно забавляла. Его член всё время тёрся о мои бёдра и уже достаточно отвердел, значит, игра, пока ещё бескровная, в любой момент могла перейти в кровавую фазу. Я ждал, что сейчас сэр Джастин уколет меня. Он не мог кончить
На моих глазах выступили слёзы. Я приготовился принять смерть. В эти минуты я даже жаждал её. Ради любимого я готов был на всё. Шепча его имя, я дотянулся губами до его руки, держащей нож, а потом, уже без сил, приподнял голову и поцеловал его в губы. Он ответил мне долгим поцелуем. Во время поцелуя его палец давил на мой кадык, заставляя меня вздрагивать.
Внезапно он отпрянул от меня, влепил мне звонкую пощёчину и с криком: "Отлично, Джеки, ты выдержал испытание!" - дёрнул ленту колокольчика. Открылась дверь и в спальню вошёл Кристоф, держа за руку какого-то голого парня.
Милорд решительными толчками скинул меня с кровати. Парень с готовностью занял моё место и почти сразу разразился криками. Привстав, я увидел, что сэр Джастин исступлённо бьёт его ножом. Тот вырывался, но Кристоф держал его, не давая сползти с кровати.
– Джеки, - прохрипел старик.
Я мигом понял, что должен включиться. Мы оба держали парня, пока сэр Джастин полосовал ему лицо и шею, пырял ножом в бок и в руки. Когда тот начал агонизировать, милорд прижался к нему и присосался губами к его рту. Оба они дёргались почти в такт. Наконец милорд испустил особенно долгий стон и затих. Мы с Кристофом стащили умирающего парня с кровати и выволокли из спальни. Сэр Джастин приказал нам немедленно увезти его, он не желал оставаться в одном доме с мертвецом.
Ливень на наше счастье, уже кончился. Мы с Кристофом погрузили тело в карету и покатили по размякшим дорогам к Аддисбергу. Там, на знакомом пустыре, мы отволокли тело к колодцу, сдвинули крышку и бросили его вниз. На обратном пути в Венстон мы, по распоряжению барона, накупили красных роз.
Мы застали нашего господина спящим. Он лежал голый, весь в засохшей крови, разметавшись на окровавленной кровати. Свеча погасла. В спальню сквозь щели в ставнях сочился бледный утренний свет. Сэр Джастин с перепачканными кровью волосами и окровавленным лицом был чудо как хорош. Наверно, именно такими были молодые прекрасные вампиры из старинных легенд. Прикажи он мне сейчас слизать с него всю кровь, я бы сделал это с наслаждением!
Милорд спал до полудня, а проснувшись, велел ничего в спальне не трогать, только разбросать цветы по полу и засыпать ими кровать - в память о покойном Оливере.
Мы все вернулись в Аддисберг. Но на четвёртый день к полудню снова приехали в Венстон. Сэр Джастин заявил, что у него здесь важная встреча.
В спальне, несмотря на раскрытые ставни, царил полумрак. Небо заволакивали тучи. Милорд сидел в глубоком кресле, спиной к окну, закинув нога на ногу и подперев голову рукой. Усыпанная розами постель сохраняла следы недавней оргии. Розами был устлан
На сэре Джастине был чёрный сюртук, безукоризненно облегавший его стройную фигуру. Чёрный цвет отлично гармонировал с его бледным лицом и тщательно уложенными светлыми волосами. Задумчивое выражение, и особенно взгляд, словно смотревший в себя, делали милорда умопомрачительно прекрасным. Расставляя на столике бокалы и тарелки с холодными закусками, я то и дело оглядывался на него. От него невозможно было оторвать глаз.
Где-то вдали звякнул колокольчик. Милорд поднял голову. Кристоф, оправив на себе ливрею, отправился открывать. Спустя минуту раздался стук в дверь. В спальню вошёл Кристоф, чрезвычайно важный, и объявил:
– Их высочество герцогиня Шелберн!
– Проси.
Кристоф шагнул в сторону, и в спальню вошла молодая светловолосая дама, показавшаяся мне очень привлекательной.
Милорд поднялся ей навстречу.
– Клелия, ты похорошела за эти годы!
Она сняла с себя мантилью и шляпку с колышущимися перьями и протянула Кристофу. Тот принял всё это с глубоким поклоном.
В сиреневом платье, тускло мерцавшем в полумраке спальни, Клелия направилась к кровати. Она шла медленно, стараясь не наступать на стебли, утыканные шипами. Мельком оглянувшись на меня, произнесла вполголоса:
– Похож на Оливера.
– Поэтому он здесь, - отозвался милорд.
Клелия приподняла окровавленную простыню. С кровати с сухим шелестом упало несколько цветков.
– Те самые развлечения?
– Она с лукавой улыбкой взглянула на сэра Джастина.
– Те самые, - ответил он, тоже улыбнувшись.
– При них, - он кивнул на нас с Кристофом, - можешь говорить откровенно. Это наши люди. Полностью наши.
– Здесь романтично, - она оглядывалась.
– Постель, кровь, цветы... Значит, на этой кровати умер наш бедный Оливер?
– На этой.
– И ты, конечно, не упустил случая развлечься с ним?
– Конечно. Удовольствие было потрясающим.
– Кровь свежая, - заметила герцогиня.
– Я взял за правило в годовщину его смерти развлекаться здесь с каким-нибудь парнем, - объяснил барон.
– Всё должно быть так, как тогда. Я даже нож использую тот же самый... Эмоции непередаваемые, особенно когда он дёргается... Если хочешь, можешь взглянуть на ванную, где лежал Оливер с разрезанными венами. Он решил умереть, а потом передумал... Это так на него похоже...
Осматривать ванную герцогиня не пожелала. Они с бароном уселись за столик, и я с видом заправского лакея наполнил их бокалы вином.
Разговор за столом завязался вполне непринуждённый. Клелию прежде всего интересовали сексуальные подробности смерти Оливера. Милорд охотно отвечал ей.
– Я по-настоящему любил его, и оттого, наверное, удовольствие было таким острым, - говорил он, отпивая из бокала.
– Ничего подобного я не испытывал больше ни с кем и никогда, хотя немало парней и мужчин отправил на тот свет в угоду моему ненасытному члену... Но как ты сама? Ты стала герцогиней...