Портрет в черепаховой раме. Книга 2. Подарок дамы
Шрифт:
– Мудрый оборот, Ваше Высочество! Мудрый! Шарлотки знакомые у нас тоже имеются! – ухмыляясь, затараторил Сипягин и засеменил к двери.
– Стой!
Сипягин обернулся.
– Что ещё-с?
– Как что? Книга!
– Какая книга, Ваше Высочество?
– Из вотчины бонапартовой.
– А-а-а! – вновь осклабился Сипягин. – Это мы мигом!
В доме на окраине Санкт-Петербурга в бедно обставленной комнате ужинали мужчина средних лет в потёртом халате и женщина неопределённого
– «Желает определиться учителем»! Ишь ты!
– Кто желает?
– Молодой человек.
– Сколько лет?
– А шут его знает!.. За учителя!
– За учителя!
Выпили по рюмке вина. Мужчина добавил из графинчика новые порции и снова уставился в газету.
– «Немка Катерина Гольм желает определиться ключницей». Нам ключница не нужна?
– Сколько лет?
– Темнит немка, не выдаёт возраста! Так нужна?
– Сначала ключи бы приобрести неплохо, а там уж и ключницу искать! Под размеры ключей!
– Значит, за ключи?
– И за ключницу тоже!
Выпили. И тотчас в дверь застучали.
– Кого это на ночь глядя черти несут? – недовольно спросила женщина.
– Сейчас поглядим! – ответил мужчина и, засучивая рукава, пошёл открывать.
Женщина привстала, бросила взгляд в зеркало и на всякий случай поправила причёску.
В комнату вернулся мужчина, ведя за собой Сипягина.
– О, какие гости пожаловали! – приветствовала вошедшего женщина. – Милости прошу! Пожалуйте к столу! Чем Бог послал!
– Спасибо, в другой раз! – ответил Сипягин, усаживаясь на стареньком диване.
– Чем обязаны, ваше благородие? – спросил мужчина, возвращаясь на своё место у стола.
– Надобность небольшая возникла, – Сипягин жестом изобразил всаживаемый кинжал. – Жих!
– Кого в этот раз? – поинтересовался мужчина.
– В офицера одного.
– Сколько лет? – спросила женщина.
– Двадцать шесть.
– Цыплёнок совсем! Дороже будет такого молоденького-то!
– За ценою не постоим, милая моя! – самодовольно ответил Сипягин.
– Что-то не вижу! – мрачно проронил мужчина.
Сипагин вынул из кармана тугой бумажник, извлёк из него пачку ассигнаций, отсчитал некоторую сумму и положил на стол.
– Вот это другой разговор! – обрадовано встретил появление денег мужчина.
– Всего лишь разговор! Не более! – недовольно заметила женщина. – Цыплёнок стоит гораздо дороже!
– Это задаток! – успокоил Сипягин. – Остальное – потом!
– Когда надо-то? – осведомился мужчина, пододвигая деньги к себе.
– Чем скорее, тем лучше!
– Лучше кому? – спросила женщина, двинув деньги в свою сторону.
– Всем! – ответил Сипягин. – Вам, мне и тому, кого следует… Жих!
Гостиную дома княгини Голицыной было не узнать – так преобразилась она после того, как алые тона
Голубовато-зелёную гостиную заполнили гости – родственники и ближайшие знакомые княгини собрались на музыкальный вечер. Отзвучала пьеса, исполненная на скрипке Николаем Гончаровым под аккомпанемент Евгения Рунича. Последовали дружные аплодисменты.
Со стула поднялся Давид Иванович Будри и громко произнёс:
– А теперь, дамы и господа, попросим наших музыкантов исполнить что-нибудь по желанию уважаемой публики!
Все оживились, стали вполголоса переговариваться. Послышались голоса:
– Может, из Моцарта?
– Гайдна или Гуно!
– Из екатерининской поры!
– «Гром победы раздавайся»!
Но тут вдруг начали бить часы. И заиграли менуэт.
– Вот! – воскликнул Борис Голицын. – Божественная тема!
– Отличная мысль! – принял предложение Будри. – Сейчас будет исполнен менуэт времён государыни Екатерины! Тех, кто помнит те незабвенные годы, просим, как говорится, тряхнуть стариной! И показать молодым, как веселились в ту достопамятную пору!
Будри повернулся к музыкантам:
– Прошу вас, господа!
Гончаров и Рунич заиграли менуэт.
– Борис Владимирович, вам начинать! – объявил Будри.
Князь Голицын встал и обратился к матери:
– Разрешите, сударыня?
Голицына царственно кивнула, поднялась с места и, протянув руку сыну, с улыбкой вступила в танец. К ним присоединились ещё несколько пар. Остальные разом встали с мест и стали с интересом наблюдать за танцующими.
– Господа! – подал голос Будри. – Переда вами – эпоха, увы, ушедшая, государыни Екатерины! И самая яркая танцевальная жемчужина той поры – божественный менуэт!
Голицына и её сын в танце приблизились к музыкантам. Взгляды княгини и Гончарова встретились.
– А у вас, господин Гончаров, – с улыбкой спросила Голицына, – нет желания стать обладателем жемчужины?
Гончаров улыбнулся и ещё нежнее заиграл мелодию танца.
По тёмному служебному коридору одного из санкт-петербургских театров шаркающей походкой шёл сторож с фонарём в руке. Он освещал дорогу шедшим за ним Сипягину и двум его спутникам, чьих лиц было не разобрать в потёмках.
– Тута вот! – сказал сторож, подходя к двери и отпирая замок. Прошу!
Все трое вошли в гримёрную комнату.
– Сейчас посветим! – произнёс сторож и стал зажигать свечи.
Комната осветилась. И сразу бросились в глаза гвардейский мундир и богато отделанная дамская накидка, разложенные на диване. Рядом находились другие костюмы.
– А здесь, извольте взглянуть, разная волосатость! – и сторож показал на парики, усы и бороды.
Спутница Сипягина подошла к столу и примерила парик. Мужчина тоже нахлобучил лохматый парик и приложил к подбородку бороду.