Порвали парус
Шрифт:
– Не восемь миллиардов, - пробормотал я. – Не думаю, что на свете наберется хотя бы сто человек…
– Уже хорошо, - сказал Мещерский. – Признался, я боялся, что счет на сотни тысяч.
– А из этой сотни, - сказал я, - нужно исключить тех, у кого нет доступа к аппаратуре. Есть, знаете ли, теоретики, что находят планеты на кончике пера, а в телескоп взглянуть с презрением отказываются.
– Почему?
– То работа техников, - пояснил я с усмешкой. – Сейчас любую генетическую конструкцию можно полностью промоделировать с помощью вычислений, если получить доступ к суперкомпьютеру. Увидеть результат на экране, где оживает сотворенный с помощью вычислений вирус… это и есть творчество! А воплощение в жизнь – уже прикладное. Черная работа. Недостойная высоколобых. Что-то вроде работы техника да и то второго, а то и третьего разряда.
Он в озабоченности наморщил лоб.
– Что-то вы меня совсем запутали…
– И меня, - признался Бондаренко. – Значит, создавал компьютерную модель один, а воплощал другой?
– Не обязательно, - ответил я. – При необходимости и я могу вскопать огород или починить забор.
– А необходимость была, - согласился Мещерский. – Когда творишь пакость, лучше о ней не рассказывать даже лучшим друзьям. И вообще лучше делать одному и тайком, пусть даже самую черную работу. Так что круг в чем-то сужается, а в чем-то стал еще шире.
Я поднялся.
– С разрешения присутствующих побываю дома. Остались нерешенные дела… Думаю, за день-два найдем все ключи к решению нашей проблемы.
– Она же проблема выживания всего человечества, - пробормотал Кремнев. – Вот так общее становится личным. Почти коммунизм.
Мещерский спросил с предельным вниманием:
– Есть зацепки?
– Пока на уровне ощущений, - ответил я. – Но круг почти замкнулся.
Ингрид догнала меня на выходе из здания.
– Почему не сообщил? Я бы встретила в аэропорту! Ну, рассказывай! Про женщин можешь пропустить, с нами ничего интересного, а что там делал? Многих убил, задушил, расчленил?.. Или как-то убивал по-ученому?
– По-ученому, - ответил я, - ты уже знаешь, как. Мы мелочами не занимаемся.
– И что, - спросила она с недоверием, - никаких правонарушений?
– Кроме вреда своему здоровью, - ответил я.
– Но за это пока не сажают, законопроект застрял на уровне второго чтения… А ты как? Еще не майор?
– С тобой и капитанские погоны сорвут, - ответила она. – Нет, садись в мой, сама отвезу. Хоть на работу, хоть к бабам.
– Удивлю, - сказал я.
– Ну-ну?
– Ни на работу, ни к бабам.
– Ух ты! А куда?
– Домой, - сообщил я.
– Не просто удивился, - сказала она, - убил просто!
– Но вези через работу, - уточнил я. – Нужно взглянуть, как мои демократы готовятся к тоталитарному режиму.
– А как готов ты?
Она распахнула дверь своего автомобиля, я сообщил, садясь:
– У нас, ученых всегда диктатура. Диктатура разума.
Она запустила мотор, я продолжал сканировать сеть, просматривая новости науки и почти не отвлекаясь на прочую ерунду, которой живут остальные двуногие, что просто живут себе и живут.
Автомобиль бесшумно, хотя и быстро набирая скорость, выкатился со двора. Я взглянул на Ингрид, она поежилась, когда я запустил пятерню ей за шиворот и пошарил там.
– Сиськи на другой стороне, - сообщила она.
– Дойдем и до них, - пробормотал я, - а вот что это за…
Она охнула:
– Что ты делаешь?.. Больно!
– Держи руль, - предупредил я. – Представь себе, что извлекаю пулю. Терпи…
Она сцепила челюсти, костяшки пальцев на руле побелели, но через полминуты я вытащил ладонь, слегка испачкав пальцы кровью, Ингрид скосила глаза на крохотное блестящее металлом зернышко, чуть-чуть мельче макового.
– Это… что… во мне было?
– И даже подзаряжалось от тебя, - сообщил я. – Твоего тепла. Во всяком случае удаленной подзарядки не заметил, да и размеры пришлось бы увеличить. Поздравляю… Здесь не только микрофоны, но даже камера!.. Блин, кто же сумел так замаскировать, что я… я!.. чуть не пропустил? Это оскорбление моей профпригодности генетика-оружейника. Дай ладонь...
Она протянула свободную руку, я осторожно опустил ей ладонь этот крохотный и сложнейший девайс, стерев с него пальцами кровь.
– У вас такие есть?
Она сказала в изумлении:
– Нет, конечно!.. Были бы, преступность смяли бы на корню. Похоже, военная разработка?
– А если не военные все еще пытаются подмять нас, - сказал я, - то некие корпорации шпионят?..
– Это ближе, - ответила она. – Над военными жуткий контроль, такое сделать не получится тайком. А вот корпорации…
– Государства в государстве, - сказал я зло. – У тебя там пятнышко крови на спине. Свертываемость где-то на уровне семи минут, а норма три… Смотри, так при ранении можно истечь кровью. Надо больше морковки есть.
– Сам жри, - отрезала она, - когда же мне подцепили?.. Не смотри так! Не в постели!
Я пробормотал:
– Да кто знает… Могли в вино подмешать обезболивающее. Даже не почувствуешь, как внедрят под кожу. Хорошо, если так и осталось бы…
– А что могло бы?
Я сдвинуло плечами.
– Про самозакапывающиеся мины слышала?.. Тот же принцип. Медленно погружалось бы до спинного мозга, а там… даже не знаю уровня тех, то это делал.
Она покачала головой.
– Транснациональные вообще вне государств. Они вроде бы заботятся только о прибыли, но у них мощности, что превосходят бюджеты некоторых европейских стран… И даже их полную стоимость.
– А такие богатства, - добавил я, - это сила, мощь и власть… которую они пока не показывают. Вот с кем схлестнемся, когда начнем устанавливать везде надзор!
Она бросила на меня косой взгляд.
– Ты любой корпорации хребет сломишь.
– Не уверен, - признался я.
Она увеличила скорость и, нарушая режим, быстро домчала до нашего здания, которое теперь целиком занимает наш отдел.
– Зайдешь? – предложил я.
Она кивнула.
– Только сообщу о находке Мещерскому. Пусть подергает за все концы.