Посланник
Шрифт:
Вновь участковый посетил Устинова и снова беседа состоялась на улице, во дворе дома. Но, в этот раз, первым начал разговор Владимир:
– Что, участковый, что ты ко мне все ходишь и ходишь? Вроде бы я все сказал в прошлый раз. Скоро получу паспорт, устроюсь на работу, антиобщественный образ жизни я не веду, не бомж. Или так положено - раз бывший зэк, значит надо мозги ему парить и после отсидки? Почему вас народ не любит - поэтому и не любит. Прав я или виноват, но я отсидел свое, участковый, отсидел. Не по УДО откинулся, по звонку. И нечего меня тут обхаживать - стукачем не стану, не надейся. Кстати, хоть бы представился, что ли? А то и звать как не знаю.
– Старший лейтенант полиции Разумный Игорь Львович, ваш участковый. Вот мое удостоверение.
– Да на хрена мне твое удостоверение, Разумный. И не разумный ты вовсе, если все ко мне ходишь и ходишь. Преступников лови, участок охраняй, покой людской.
Участковый заметил, что изменился Устинов, сильно изменился. Исчезла ледяная угрюмость в глазах, разговаривать стал хоть и с наездом, но нормальным голосом. Види-мо, ушла куда-то кипящая внутри его ярость. От чего эти изменения? Совершил все-таки месть или пообвык на воле?
– Не просто я зашел к тебе, Устинов, не просто так. Прошлый раз ты говорил, что не виновен, зря сидел.
– Ничего я тебе прошлый раз не говорил, - перебил его Владимир, - об этом и ска-зал прямо.
– Да помню я, все помню.
– Раз помнишь - не начинай заново.
– Не начинал бы, но обстоятельства так сложились. Двух оперов у нас убили, как раз тех, кто твое дело вел.
– Неужели Старовойтова с Горюновым? Так я рад, очень рад, что эти подонки по-лучили по заслугам. Хорошую весть ты мне принес, участковый. Пойдем в дом, отметим это радостное событие, приглашаю.
– Ты не ёрничай, Устинов, не ёрничай. Не поздравлять я тебя пришел.
– Не поздравлять... Понятное дело - не поздравлять.
– Голос Владимира вновь стал угрюмым и ледяным.
– Признанку пришел получить. А вот хрен тебе с маслом. Ду-маешь, что если бывший зэк, то вам все можно?
– Не все можно, а делаю, что положено, - перебил его Разумный.
– Где вы находи-лись в момент убийства, Устинов?
– Да-а-а, - печально протянул Владимир, - видимо, мне так и предстоит нести свой крест зэка пожизненно. Где что случись - сразу ко мне. Есть ли у вас, гражданин зэк, алиби?
– Причем здесь зэк?
– Да притом, участковый, притом. Ты же не пошел в соседний двор спрашивать, ко мне приперся. И говоришь - причем здесь зэк? Ты же разумный или только по фами-лии такой? А алиби?.. Я не спрашиваю, когда были эти убийства. Я никуда не хожу, все-гда дома. Вот и все алиби, которого для вас нет. А то, что этих мерзавцев убили - я дейст-вительно рад. Это не люди - нелюди, подонки.
– Так говорить - нужны веские основания.
– Основания тебе нужны, участковый? Есть основания. Когда-то давно трое их приперлись сюда, вот в этот как раз двор. Один стал кулаками махать, я его оттолкнул от себя. А он сделал шаг назад и упал. Упал прямо башкой на этот вот камень здоровенный, расшиб себе затылок и помер. Вот он этот камешек то, до сих пор здесь, его руками с мес-та не сдвинешь. Дальше ничего не помню - очнулся полуживой в СИЗО. Да, может быть я и виновен за убийство по неосторожности - толкнул все-таки я. Но в целях самозащиты. При хорошем адвокате вообще бы никакой статьи не было. А эти два поддонка пришили мне умышленное убийство. На суде совсем другой камень фигурировал, поменьше намного. Якобы я им, другим камнем, и размозжил череп мента. Свидетелей двое - Старовойтов с Горюновым. Они все и подтасовали. И самое главное - ты знаешь, Разумный, зачем они ко мне тогда приходили?
– Не знаю, откуда мне знать?
– пожал плечами участковый.
– Я как раз по первому сроку тогда откинулся. Семь лет отсидел. Вот они и хоте-ли, что бы я никаких жалоб не писал. Били меня, запугивали. Девчонку эту они втроем изнасиловали. На меня случайно наткнулись, как на прохожего, который шел не в том месте и не в то время. Осудили меня тогда без каких-либо экспертиз, по одному чистосер-дечному признанию, которое сами менты и написали. А я подписал в беспамятстве - сильно они меня тогда били. Вот ты, Разумный, как это объяснить можешь? За что я си-дел?
– Если ты говоришь правду...
– Правду?
– Перебил его Устинов.
– Правда у меня есть, своя правда и единствен-но верная. А вот у вас, ментов, ее нет. Единственно - о чем сейчас жалею - не задавил этих сук, Старовойтова и Горюнова, собственными руками. Повезло кому-то другому. Но я все равно рад. Вот так и доложи своему начальству, что рад, но не убивал.
И опять Устинов ушел в дом, оставив участкового во дворе со своими мыслями.
"Если Устинов говорит правду... то надо доказать эту правду". Такое вот резюме мысли получилось у участкового. Он увидел на соседнем огороде женщину. "Надо бы зайти, поговорить".
– Добрый день, хозяйка. Бог в помощь.
– Поздоровался Разумный.
– А... участковый, проходи. Здравствуй. Все по дворам ходишь, добрым людям покоя не даешь?
– Это кому я покоя не даю? Добрых людей наоборот от всякого зла охраняю.
– Да-а, вы наохраняйте... Соседу вот моему покоя не даешь.
– А он добрый, сосед то твой?
– С подоплекой спросил участковый.
– Да уж не злой, как ты думаешь. Может и злой сейчас - отсиди-ка зазря столько лет.
– Протопопова воткнула лопату в землю.
– Может и злой на судьбу свою, на вас, мен-тов. А в действительности он добрый и хороший человек.
– Зазря говоришь... Не зазря - он за убийство сидел. Все как положено - по суду.
– Это так, все правильно говоришь - по суду, - Протопопова тяжело вздохнула.
– Новенький ты здесь, ничего не знаешь. Не убивал он никого - липа все это ментовская. Липа. И все это знают. Все в округе.
– А чего же ты тогда молчала, соседка, если он не виновен? Почему показаний не дала, если у тебя факты есть, а не домыслы?
– Я же говорю тебе - новенький ты, ничего не знаешь. Старого участкового быст-ро на пенсию отправили. А ты молодой, тебя на пенсию не отправят - на зону могут, как соседа, на тот свет...
– Ты что мне здесь говоришь, Протопопова, что несешь, пугать меня вздумала?
– Возмутился Разумный.
– На хрена ты мне сдался - пугать тебя... еще чего не хватало...
– Зачем тогда чушь всякую мелешь. Почему раньше молчала?
– Чушь мелю, раньше молчала, - взорвалась вдруг Татьяна.
– Это ты здесь чушь мелешь, по дворам к честным людям ходишь... Не молчала я, а как положено дала пока-зания, допросили меня - потому как видела все своими глазами. Не убивал он никого, не убивал. Это они его, менты били. А потом один из них оступился и упал башкой о камень. Все видела, все рассказала. Вот здесь, на этом месте тогда стояла. Смотри - отсюда все видно в соседнем дворе. И где эти мои показания, где? Я тебя спрашиваю, а не чушь несу - где? В деле не оказалось ни свидетелей, ни моих показаний. А добрый человек срок отсидел. Из-за вас, ментов поганых. Чушь несу... иди отсюда... праведник нашелся из преисподней, - все продолжала кипятиться Протопопова.