Посланник
Шрифт:
– Да, дочка рассказала. Это же надо - прямо на заливе! И правда катер мне ку-пишь? Только зачем мне катер - возня одна? Моторку и больше ничего не надо.
– Вы подберите, Петр Валерьевич, тогда сами, что по душе, что нравится, что удобнее и лучше. Выбирайте именно то, что нравится, не смотрите на цену. Но лодку лучше не сейчас, через месяц взять, сейчас ставить некуда. А через месяц пирс, пристань построят, как правильно назвать не знаю.
– Ну, как же, Коля, как же
Михайлов понял, что не убедить ему свекра, если не рассказать правды. Так и бу-дет считать копейки, экономить на всем.
– Не беспокойтесь, Петр Валерьевич, я миллионер.
Малышев удивленно и озабоченно взглянул на него.
– Бандит что ли?
– Почему же бандит? Я генерал, не простой генерал - ученый. Я создаю оружие, Петр Валерьевич, оружие нападения и защиты, лучшее в мире оружие, ни у кого такого нет, и в ближайшее время не будет. Государство мне за это платит, миллионы платит, Петр Валерьевич.
– Ну, это другое дело, Николай, за это можно и надо платить. А все другие - это бандюги. Пусть с ножом не стоят, но народ обирают, значит, бандюги. А ты для народа трудишься, для мира. Молодец, что сказал, уважаю. А то ведь я задумываться стал - гене-рал с охраной. Никогда генералы с охраной не ходили, генералы генералов не охраняли. Думал, темнишь что-то, давно хотел поговорить. Уважаю, Коля. Родина - это святое, мы лучше не доедим, но чтобы Гитлеров больше не было.
В кухню вошли Ирина с мамой.
– Что это вы тут, мужички, уединились, что замышляете?
– Спросила Ирина лас-ково.
– Нюни ваши смотреть? Радость в доме, а вы слезы пускаете. Ты лучше скажи, дочка, почему главного не сказала?
Ирина переглянулась с Николаем.
– Ой, мама, я и забыла совсем - ребеночек у нас с Колей будет.
Мать всплеснула руками, обняла дочь, подзывая подойти и Николая.
– Дождались, наконец-то мы с отцом дождались...
– Ты мать не причитай, - предвидя опять слезы и всхлипывания, перебил Петр Ва-лерьевич.
– Лучше на стол собери, водочки моей достань. Ты какую, Коля, будешь - ли-монную, апельсиновую?
Михайлов развел руками.
– Не знаю, давайте попробуем апельсиновую.
Женщины накрыли на стол, достали водку.
– Я ее, Коля, сам делаю, - начал объяснять свекор.
– Покупаю в магазине водку. Но кто знает, что там намешано, пропускаю ее через угольный фильтр, потом добавляю лимонных или апельсиновых корочек. Через пару недель процеживаю через марлю и вот оно, стеклышко.
Свекор разлил водку по рюмкам, поднял свою.
– Вот, мать, и к нам с тобой счастье привалило. Дом новый, внук или внучка скоро появятся, жить рядом будем. Что еще в старости надо?! Давайте, дети, за вас - когда у вас хорошо: и нам с матерью радость.
ХХХV глава
Половина зэков уже спала в переполненной камере, другая еще ворочалась и пока не могла уснуть. Лязгнули засовы, дверь приоткрылась, но никто не вошел в нее. Проснулись все и наблюдали напряженно. Что это - приглашение к побегу, кому-то надо выйти, поговорить? За дверью раздался голос:
– Тут цыпа одна неподалеку в камере заскучала. Утром заберу, но чтобы без шума и криков.
Втолкнули женщину, дверь захлопнулась.
Утром, как обычно, из камеры вывели всех в коридор. Пофамильная сверка, лич-ный обыск и проверка камеры. Режимники знали свое дело, но в этот раз никакой опера-тивной информации не поступало. Они привычными движениями поднимали слежавшиеся матрацы, ощупывали подобие подушек и... остолбенели. В камере находилась женщина, абсолютно голая женщина. Ее халат, возможно единственная одежда здесь, лежал рядом, а она сидела на нарах, обхватив голову руками.
– Вот, блин, - режимник выматерился, - ты откуда здесь, из какой камеры?
Женщина вяло пошевелила рукой, нащупала халат и прикрыла им тело.
– Мне надо в душ, отведите меня, - еле слышно произнесла она.
– Ты посмотри на нее, - рассвирепел режимник, обращаясь к другому, - этой бля-дище в душ надо. Тащи сучку в карцер, потом разберемся из какой она камеры.
– Я не блядища и не зэчка, я случайно здесь оказалась. Отведите меня в душ и к начальнику СИЗО.
– Тащи ее в карцер, пусть от секса остынет, - приказал майор режимник лейтенан-ту.
– Иванов, - заорал майор, в камеру вбежал коридорный надзиратель.
– Ты кого сюда впустил, совсем охренел - до утра бабу в камере оставлять. Не мог раньше, до проверки увести? Из ума выжил, Иванов? Ты что творишь, сволочь, всех подставил, из какой каме-ры ее взял, кто она?
Старший инспектор режимной части был готов разорвать надзирателя.
– Я не знаю...
– Что ты, Иванов, не знаешь, из какой камеры ты ее взял?
– Я не брал ее не из какой камеры, - ответил испуганный и непонимающий ничего Иванов.
После многоэтажного мата майор сформулировал мысль:
– Рассказывай, Иванов, как эта баба здесь оказалась, кто она, откуда?
– Я не знаю.
– Ну, пипец, что ты из себя строишь, ключи от камер у тебя, как ты за зэками на-блюдал? Похоже ее тут всю ночь дрюкали - все тело в сперме и ты ничего не видел, не слышал и не знаешь? Не ври - рассказывай.