Посланник
Шрифт:
– Я не знаю, - тихо ответил Иванов, потом вдруг взорвался криком: - Не знаю я, не знаю, первый раз вижу и тебе, майор, могу задать все те же вопросы. Понятно теперь?
Через два часа начальник СИЗО собрал у себя заместителей по режиму и опера-тивной работе. Первым докладывал режимник.
– На утренней проверке...
– Опусти лекцию, давай по существу, - перебил его полковник.
– По существу установлено, что такой заключенной у нас нет, подмены тоже нет, она лишняя. Видеонаблюдение не отключалось и работает в штатном режиме. В камеру никто не входил, впервые
– Что ты скажешь?
– Обратился полковник к оперативнику.
– Все непонятно, никто ничего не знает и объяснить не может. Ясно одно - жен-щина была в мужской камере, и развлекались там с ней по полной. Надо отдать видеоза-пись экспертам, там что-то явно не так. Еще раз подробно и обстоятельно опросим всех. Она себя не называет, требует вас. Может что-то прояснится после разговора с ней?
– Может и прояснится, - хмыкнул полковник.
– Только я вас хочу спросить, гос-пода офицеры - у нас что здесь: СИЗО или дом открытых дверей, может бордель?
Полковник, понятно, так и не дождался ответа. Решил не приглашать к себе, а посетить неизвестную в карцере. Ни к чему лишние передвижения по зданию.
– Я начальник СИЗО, - представился он.
– Да-а, а помыться мне так и не дали. Я федеральный судья, как попала в камеру - не знаю. Была дома... Перед глазами ясно и четко всплыл весть тот вечер...
Татьяна лежала на кровати, просто лежала, выключив телевизор. Надоело всё, вся жизнь, плакать не собиралась, хотелось полежать в тишине, погрустить и помечтать. Вро-де бы успешная карьера, есть машина, квартира, деньги - нет счастья.
Редкость, конечно, но в свои двадцать пять она уже стала судьей. Не без связей, естественно, все это случилось. Федеральный судья - звучит.
Окунулась с головой в работу. В восемь уходила, в восемь приходила. И так все двадцать лет. Личная жизнь прошла мимо. У судей своя варёнка. Не встретишься просто так с парнем - прежде надо знать о нем практически все. Чтобы по работе не пересека-лись, не судим и под следствием не был, даже в перспективе подобное исключалось. По-сидишь где-нибудь в кафе, а потом журналюги раздуют скандал из ничего, если парень в чем-то замешен. На пакости они мастера. А погулять иногда хотелось. Вот и собирались одинокие своим узким коллективчиком по несколько человек, пили водку, танцевали, веселились и плакали. И что за жизнь такая - даже трахнуться не с кем.
Бог с ним, не до замужества, хоть бы мужичок какой приходящий был и то хоро-шо. Знакомая одна из следователей, Светлана, может даже приятельница, не подруга, вникла в ситуацию, решила помочь. Татьяна, конечно же, спросила, что за парень. "Па-рень как парень, не гнилой, по учетам не светился и не засветится. Хороший парень - доктор. Мы организуем пикничок небольшой на природе, подружек своих, коллег, возьми парочку для убедительности, а я его попрошу свозить нас. Потом он тебя, последнюю, до дома довезет. На чай его пригласи". "Не плохая идея, Света, но как-то вслепую не хочется, вдруг не понравится совсем"? "Так это просто решим - я позвоню, договорюсь, чтобы он вас с работы забрал, а потом меня по пути. Зайдет, скажет, что от меня, а ты посмотришь. Не понравится - сошлешься на срочную занятость, типа в другой раз съездим. Какие проблемы, Таня"?
Татьяне доктор понравился. И на чай она его пригласила, и ушел он от нее ночью, хотя не гнала и даже просила остаться. Но не пришел и не позвонил больше. Так и закончился не начавшийся роман одной сексуальной сценкой. Светлана потом поинтересовалась аккуратно, заходя издалека. А он в лоб ответил: "Знаешь, Света, врачи всегда немного психологи. Хорошая баба, симпатичная - нутро гнилое". Так и не поняла ничего Светлана, не замечалось за Татьяной ничего подобного, но больше не спрашивала и, конечно, ответ не передала. За всю взрослую жизнь не один доктор был у судьи, несколько мужчин, но больше месяца не общалась, ни с кем.
Может из-за этого, может из-за другого, становились иногда невыносимыми рожи подсудимых, хотелось засадить по полной или оправдать незаслуженно, наперекор. Только наперекор чему - не знала, наверное, своему одиночеству, чтоб не одной становилось плохо по вечерам.
Поздний вечер, пора засыпать и Татьяна знала - полежит минут десять и уснет. Придет сон и унесет хандру до нового случая через месяц, два или три. В полудреме при-крыла веки, перебирая мысли и ожидая незаметного прихода его сиятельства сна. Однако, пришел не сон, а ощущение какого-то присутствия, она открыла глаза.
– Кто вы?
– испуганно вскрикнула Татьяна, увидев перед собой мужчину, сжалась в комочек, комкая и притягивая к подбородку одеяло, словно пытаясь им защититься.
У мужчины в руках горел фонарь, но бил лучом не в глаза, а рядом, так чтобы ви-деть ее лицо, не ослеплять и не показывать свое.
– Не пугайся, я пришел не насиловать и не грабить. Будешь вести себя хорошо - мы поговорим и я уйду.
– Как вы сюда попали? Я федеральный судья, уходите немедленно.
Голос Татьяны дрожал, а лицо исказилось страхом.
– Я очень надеюсь, что вы не дадите мне повода причинить вам физическую боль, не станете задавать глупые вопросы и предлагать уйти. Кто вы - я очень хорошо знаю. Договорились?
Татьяна затрясла головой, произнесла что-то невнятное, типа ага. Низкий муж-ской голос продолжил:
– Я хочу понять лишь одно - вы не один раз отправляли за решетку невинного че-ловека. Это не было судебной ошибкой, вы знали, что человек невиновен. Почему вы это делали?
Татьяна еще сильнее сжала пальцами одеяло, ощущая себя совсем беззащитной. Может еще и потому, что ложилась спать абсолютно голой. И сейчас, кроме этого одеяла, ее ничто не защищало. Мысли бегали, перескакивали, пытаясь найти выход, внутри все тряслось. На постели не было предметов, чем бы она могла ударить.
– Я ничего не делала.
– Ответила нелепо прерывистым голосом.
– Вы меня убье-те?
Мысли Татьяны не крутились около заданного вопроса. В мозге прочно засела лишь одна мысль - ее изнасилуют и убьют, иначе, зачем он пришел? Как молнией осенило - яйца, его яйца, надо добраться до них, тогда я его уничтожу.