После ссоры
Шрифт:
Другая часть меня чувствует усталость. Усталость от этого замкнутого круга с Хардином. В начале наших отношений наметилась закономерность: он был жестоким, потом милым, затем опять жестоким. Сейчас этот цикл в чем-то изменился, но стало еще хуже. Намного хуже. Я ухожу от него, потом возвращаюсь, затем снова ухожу. Я не могу так продолжать – мы не можем так продолжать. Если он скрывает что-то еще, я этого не перенесу, я и так едва держусь. Я не выдержу очередных тайн, очередных переживаний, очередных расставаний. У меня всегда все было распланировано: каждая деталь жизни была просчитана и проанализирована, пока я не встретила Хардина. Он перевернул мое существование с ног на голову – скорее в плохом смысле. И все же он сумел принести мне счастье, подобного которому я никогда не испытывала.
Мы должны быть вместе и постараться справиться с его ужасным прошлым. Или я должна положить конец всему, приняв окончательное решение. Если я уйду от него, мне придется переехать подальше отсюда, намного дальше. Мне придется избавиться от любых напоминаний о моей жизни с ним, иначе я никогда не смогу двигаться дальше.
И вдруг я понимаю, что мои слезы высохли, и это помогает мне сделать выбор. Мысль о том, чтобы покинуть его, причиняет мне больше боли, чем все, что он натворил.
Я не могу уйти от него. Я это знаю.
Понимаю, как жалко это звучит, но я не смогу жить без него. Никто не вызовет у меня таких чувств, как он. Он для меня – все, как и я для него. Мне требовалось время на размышления, и хотя мне следует подумать еще, я уже хочу, чтобы он вернулся. Любовь – всегда такая сложная штука? Всегда так полна не только страсти, но и боли? Но сравнивать мне не с чем.
Слышу, как открывается входная дверь, слезаю с кровати и бегу в гостиную. Но, к сожалению, я вижу там не Хардина, а Триш.
Она вешает ключи от машины Хардина на крючок и снимает запорошенные снегом ботинки. Не знаю, что теперь ей сказать, – ведь она посоветовала мне уйти вместе с матерью.
– Где Хардин? – спрашивает она и идет на кухню.
– Его не будет… до утра, – сообщаю я.
Она поворачивается ко мне.
– Вот как.
– Уверена, если вы позвоните ему, он скажет, куда поехал, если вы не хотите оставаться здесь… со мной.
– Тесса, – отвечает она, явно пытаясь подобрать нужные слова, и на ее лице написано сочувствие. – Я сожалею о своих словах. Не думай, будто я настроена против тебя, это не так. Я просто пыталась защитить тебя от того, что может сделать Хардин. Я не хочу, чтобы тебя…
– Ждала судьба Натали?
Я вижу, что это воспоминание причиняет ей боль.
– Он рассказал тебе?
– Да, про видео, фотографии, ее стипендию. Про все.
– И ты все еще здесь?
– Я сказала, что мне нужно побыть одной некоторое время. Но да, я никуда не ухожу.
Она кивает, и мы садимся за стол друг напротив друга. Когда она обращает ко мне свой удивленный взгляд, я понимаю, о чем она думает, и говорю:
– Я знаю, что он сделал ужасные, отвратительные вещи, но он говорит, что изменился, и я ему верю. Он стал другим человеком.
Триш скрещивает руки на груди.
– Тесса, он мой сын, и я люблю его, но тебе надо хорошо все обдумать. Он только что поступил с тобой так же, как поступал прежде. Я знаю, что он любит тебя – теперь я это понимаю, – но я боюсь, что потерянного не вернешь.
Я киваю в ответ. Ее честность важна для меня, но я говорю:
– Это не так. Да, потеряно было много, но ситуация не стала необратимой. И это мое решение – как относиться к его прошлому. Если я буду все время напоминать ему об этом, разве он сумеет жить дальше? Разве он теперь не заслуживает любви? Понимаю, вы, наверное, считаете меня наивной и глупой из-за того, что я постоянно его прощаю, но я люблю вашего сына и не могу жить без него.
Триш слегка цокает языком и качает головой.
– Тесса, я вовсе не считаю тебя такой. Мой сын ненавидит себя – всегда ненавидел, – а я всегда думала, что он не избавится от этой ненависти. Думала, пока он не встретил тебя. Я была в ужасе, когда твоя мать рассказала о том, что он с тобой сделал, и я сожалею о своих словах. Не знаю, что я упустила в воспитании Хардина. Я старалась быть для него лучшей матерью на свете, но это было трудно, ведь его отца не было рядом. Мне приходилось много работать и не удавалось уделять ему достаточно внимания. Сложись все по-другому, может, он стал бы относиться к женщинам с большим уважением.
Понимаю, что если она еще не выплакалась за сегодня, то начнет плакать сейчас. Она чувствует себя такой виноватой, и мне очень хочется утешить ее.
– Он стал таким не из-за вас. Мне кажется, это связано с его отношением к отцу и с теми друзьями, которых он заводит, – и с тем и с другим я стараюсь ему помочь. Прошу, не вините себя. Вы здесь совсем ни при чем.
Триш тянется через стол и сжимает мои руки, а потом говорит:
– Ты определенно самый добрый человек из всех, кого я встречала за все свои тридцать пять лет.
Я удивленно изгибаю бровь.
– Тридцать пять?
– Эй, не надо! Я ведь еще сойду на тридцать пять, правда? – улыбается она.
– Определенно, – смеюсь я в ответ.
Еще двадцать минут назад я рыдала и едва не устроила истерику, а сейчас уже смеюсь вместе с Триш. В тот момент, когда я решила, что прошлое Хардина должно оставаться прошлым, меня почти полностью покинуло напряжение.
– Может, позвонить ему и сказать о своем решении? – говорю я.
Триш наклоняет голову набок и ухмыляется.
– Пусть немного поволнуется.
Мне не нравится мысль о продолжении его мучений, но ему действительно надо подумать обо всем, что он сделал.
– Да, наверное…
– Думаю, он должен понять, каковы последствия таких отвратительных поступков. – Подмигнув мне, она добавляет: – Давай я приготовлю нам поесть, а потом ты сможешь прервать муки Хардина. Что скажешь?
Ее улыбки и советы помогают мне справиться с размышлениями о прошлом Хардина, которые сбивают меня с толку. Я хочу двигаться дальше или хотя бы попытаться, но он должен понять, что такое поведение совершенно не нормально, а мне нужно узнать, остались ли в его прошлом еще какие-то тайны, которые могут разрушить наши отношения.