После Владимира
Шрифт:
– Я радуюсь. – Человечек опять расплакался.
– Успокойся, я помогу, – пожалела она человечка, подойдя совсем близко, почти на расстояние вытянутой руки. – Кто ты и куда идешь? – помолчав, опять спросила она.
Фома вместе со своими друзьями приняли крещение в городе Курске и решили пойти в Киев, чтобы принять постриг в одном из монастырей. Заходили они в Новгород Северский, Чернигов. Они немного сбились с пути, на них налетели разбойники, только Фоме, так звали нового знакомца Найдены, удалось не попасть к ним в плен, потому что он отдалился от своих товарищей. Разбойники следили за ними, они знали, что их было трое, но Фоме повезло, он укрылся в дупле огромного дерева,
Только теперь, находясь совсем близко к человечку, Найдена разглядела его жалкий вид: он был грязен и оборван, кровь стекала с головы, лицо расцарапано. Он был бос, а его дырявые лапти валялись рядом с Перуном. Он нуждался в ее помощи, но здесь она не могла оказать ее. Понятно, что его надо было вести домой, но волхв всегда заклинал ее не приводить чужаков в их потаенное жилище. Она дотронулась до его рук выше кистей, чтобы проверить, нет ли у него ножа в рукаве. Это Андрей ее научил быть осторожной. Фома стоял и плакал, он совсем пал духом:
– Это твой узелок? – Она нашла рядом с жертвенником его вещи.
Он завыл. Найдена нашла в узелке большую книгу.
– Псалтирь, – прочитала она.
Найдена представила, как она откроет книгу и будет ее читать, у нее чуть сердце не остановилось от предчувствия счастья. Ей ничего не оставалось делать, как взять Фому за руку и повести в свой дом, потому что только там она могла бы оказать ему помощь.
Первым делом она напоила его водой, затем поставила пред ним чашку с тюрей на молоке, которое достала из ледника, такой у них тоже был, а сама пошла топить баню, потому что человечек дрожал от холода. Весь день у нее ушел на обихаживание потерянного человечка. Он перестал плакать и заснул прямо в остывающей мовне, чистый, в ее льняной ночной рубахе, они с ним были одного роста. Она присела к нему, рассматривая его сбитые в кровь ноги. Обработала раны, приложила к ним мох, перевязала ветошью, накрыла медвежьей шкурой и оставила отсыпаться. Найдена, не спросясь, взяла книгу Фомы и, замирая от счастья, открыла ее и начала читать.
Фома застал ее читающей на рассвете, он проснулся поел и нашел Найдену в своей землянке.
– Ты умеешь читать? – Он был удивлен.
– Умею, один хороший человек научил, лечился у нас долго. – Она опустила глаза.
– Твой дед – волхв? – спросил Фома.
– Скорее, балий и зелейник.
– Мне кажется, что у него больше возможностей, судя по месту. Тут все звери и птицы ему служат. – Он потрогал голову, расцарапанную филином.
– Просто давно здесь живет, его отец был настоящим волхвом, – скромно ответила она.
– А ты? – продолжал он.
– Я просто ему помогаю, могу лечить раны, роды принять, сделать снадобье. – Она читала его книгу, только поэтому отвечала.
Как ты здесь появилась?
– Немного ли ты вопросов задаешь для спасенного? – Она покраснела от возмущения.
– Прости, ты интересная, красивая, умелая. Я тоже хочу научиться лечить. – Он понял свою ошибку.
– Ну, это долго и непросто, – с сомнением сказала она. – Пока неизвестно, кто ты.
Он вздрогнул, шкура опала с его плеч. Где-то в лесу раздался треск.
– Не бойся, это сорока. В лесу появился чужой, но это далеко. Если пойдут к нам, Возгарь сообщит.
– Как ты здесь одна, не боишься?
– А ты не боялся?
– Еще бы чуть-чуть – и умер бы от страха. Вовремя ты появилась. Спасительница.
Она улыбнулась.
– А что ты будешь делать в монастыре? – наконец настал ее черед спрашивать.
– Служить Богу, молиться, людей лечить. Ведь только в монастырях учение, – охотно ответил он.
– Красиво в этой книге написано, но о чем? – Она решила поговорить о прочитанном.
– Это стихи царя Давида о любви к Богу. Я наизусть знаю. – Он подсел к ней.
– Я видела его, – показала она на картинку, на которой был нарисовал Христос.
Фома внимательно посмотрел на нее:
– Где же?
Она встала, в углу светелки был маленький схрон. Развязала маленький платочек и достала прекрасную камею с изображением Христа Вседержителя.
– Откуда у тебя это? – Он взял у нее платочек. Оттуда достал золотой узорный крестильный крест, образок с Божьей Матерью, усыпанный сверкающими драгоценными камешками.
– Эти вещи были со мной, когда меня дед нашел в лесу.
– Значит, ты крещеная. Твои родители православные и очень богатые люди. Посмотри на мой крест. Он совсем простой, сделан из меди. А твой золотой.
– И что?
– Думаю, их можно найти по этим вещам.
Она вздохнула, погладила рукой страницы книги:
– Шершавые…
– Ты не веришь мне?
– Я совсем простая девушка, живу в лесу. Я даже в деревню хожу один раз в месяц. Дед не пускает.
– Наверное, он прав, это опасно. Печенеги у вас шалят. Если дойти до Киева, то по этим вещам можно найти твоих родителей. Волхв не зря за тебя боится, стало опасно, печенеги подходят все ближе и ближе. Я сам их слышал.
– Да? Ты слышал печенегов?
– Вчера совсем близко отсюда.
– Завтра я тебя отведу в деревню, наменяешь там отваров на еду, и дорогу тебе покажут до Киева или Переяславля, а может, с кем-то поедешь. Люди помогут. Ты отдыхай. А можно мне еще книгу почитать?
– Читай, немногие девы интересуются чтением, в лучшем случае слушают. – Он подхватил медвежью шкуру и пошел спать в баню.
25
Утром они долго собирались. Фома долго возился с ногой, наконец девочка сама сделала ему перевязку. Дала новые онучи и лапти, все ее вещи подходили ему. Затем она начала собирать какие-то деревянные сосуды.
– Что это? – спросил монашек.
– Это отвары от зубной боли, рот полоскать, это примочки делать, если голова болит, эта мазь, чтобы раны залечивать. Это дедушка делает и меняет на еду, молоко, рыбу. Хотя рыбу и так дают.
Они двинулись в путь. До деревни путь был неблизкий, тем более что Фома совсем еще не выздоровел, хромал, и приходилось все время останавливаться, чтобы поправлять повязку.
– Зачем я его так рано подняла? Ему бы еще пару дней отлеживаться. Я не хочу, чтобы дед увидел, что я привела в дом человека без его ведома. Он подумает, что я легкомысленная. Ничего, дойдем потихонечку, а он останется в деревне.