После Владимира
Шрифт:
– Так что ослеп ты, окаянный? Князя от дружинника отличить не можешь?
– Князь большой даст выкуп за сына?
– Так уж и не сомневайся, поганец, князь милостив, а за дитя свое любимое золота не пожалеет.
Старик крутился около всадников, когда они поднимали Изяслава на коня, получая удары кнутом и попадая под копыта коней. Когда они тронулись, он повис на стремени одного из печенегов, и всадник протащил его по земле несколько саженей. Он выл, как сучка, потерявшая своих щенков.
– Возьми его, князь не в
Один из всадников перевалил его на коня, Добрыня же продолжал выть, чтобы они осторожнее везли княжича. Но они не слушали и не понимали его, весело гогоча над стариком.
12
Хан в задумчивости крутил длинный ус, он не мог сосредоточиться на безумном танце шамана, который впал в бессознательное состояние; все вокруг притихли, завороженно наблюдая за ним. Когда после него в вежу вошли стайкой девушки, хан движением руки приказал всем выйти. Свита поспешила удалиться. Он уже несколько дней не мог принять решение, он медлил.
– Путь никак не установится, снег не уляжется. – Брат направлял его мысли.
– До князя никак не добраться.
– А если княжич умрет? Уже месяц не в себе.
– Шаман говорит, что не умрет.
– Так почему вылечить не может?
– Видно, русского может вылечить только их шаман.
– Их не так называют.
– Мне все равно, как их называют, ты понимаешь, о чем я.
– Свобода говорит, что есть тут колдун сильный. Он Ботана вылечил.
– Вот видишь, вылечил не русского.
Брат пожал плечами:
– Не придирайся к словам, лучше пошли за ним. Княжич нужен тебе. Такая родня не помешает.
– Само вечное синее небо послало его тебе.
– Я давно не был у него.
– Ничего не изменилось.
Они прошли в другую вежу, небольшую и плохо освещенную.
В центре горел очаг, там варилось просо и еще какое-то сильно пахнущее варево. Чаги выскочили из своего закутка. Постель княжича стояла посредине, тело белело в темноте, около него копошился старик, он протирал своего подопечного каким-то снадобьем, шепча заклинание.
– Что княжич?
– Чай, не видишь, окаянный, болеет дитятко. Все в себя не приходит. Скажи своим девкам не ходить сюда. Глаз черный – сглазить может.
Хан посмотрел на брата непонимающе.
– Да влюбилась дочь твоя в витязя.
Хан рассматривал больного. Да, не витязь он, совсем молодой, тело еще по-юношески тонкое, но руки сильные, с проступающими натруженными венами, несколько шрамов на груди. Белые волосы разметались по ковру. Его девочка влюбилась в этого безусого мальчика?
– Да это к лучшему. Посылай за волхвом. Да не мешкай.
Гавкнул что-то да быстро ушел, еще более задумчивый.
13
Он пришел под утро. Высокий, седой, глаза поблескивали в темноте утомленной влагой. За ним шла черная большая собака, она осталась у входя в вежу. Ни одна собака не дала знать об этих гостях. Добрыня вышел на воздух и заметил, что следы на снегу оставила только собака, волхв не оставил следов. Старик принес воды, волхв склонился над больным. Закрыл рукой его глаза.
– Выйди, Добрыня, я побуду с ним.
Он осторожно ощупывал парня, перевернул, осмотрел позвоночник, в шее что-то хрустнуло, уложил опять на спину. Закрыв рукой его глаза, шептал что-то в губы. Достал из-за пазухи деревянный сосуд, окропил лоб и глаза и долго беззвучно шевелил губами. Прошло несколько часов. Добрыня покормил собаку, долго ругался с чагами, не дал Свободе пройти к больному и попенял ей за нескромность:
– Хозяин мой хоть и молод, а не любит девушек, которые сами к нему приходят, он сам себе выбирает рабынь.
– А много рабынь у Изяслава?
– Много. Больше десяти. Да все сохнут по нему. Любит он соколиную охоту, возится с оружием да конями. Ускачет в лес, а вернуться может дня через два. Не до баб ему…
Добрыня увидел расхаживающую около веж молоденькую курочку и погнался за ней. Но она оказалась верткая. За его беготней смотрела целая ватага ребятишек, они смеялись и улюлюкали. На шум вышла пожилая служанка, упираясь руками в бока, ругала последними словами старика. Свобода, прикрыв рукавом лицо, приникла к княжичу. Уж очень хотела увидеть красавчика, своего суженого, как считала сама. Увидев волхва, она остановилась у порога.
– Даже не думай о нем, не будут тебе счастья с ним, – сказал он, не поворачиваясь, одной спиной поняв, кто зашел.
– Просто смотреть на него хочу – вот и счастье.
– Не очень-то на него полюбуешься, для тебя он как ветер или вода. А тебе, что ни дай, все равно будет мало.
– Какого цвета его глаза?
– Синие. Изведешься вся по синим глазам, высохнешь. Сама не проживешь и другому счастья не дашь.
– Пусть будет так. Не пойму, о чем ты говоришь.
– Опять ты здесь, выйди вон, чтобы не видел тебя. – Добрыня с курицей появился на пороге.
– Я – дочь хана.
– Иди, красавица, я все тебе сказал, подумай. – Волхв смотрел уже на Добрыню.
Когда она вышла, они присели на ковер.
– Все теперь зависит от тебя, ты его ведун. Будь с ним неотступно. Вот тебе вода, каждый день на вечерней заре дашь ему одну каплю, на следующей день – две, и так до десяти, потом уменьшай по одной капле. Так повторяй, пока вода не кончится. Кончится – позовешь меня. Помни, по одной капле.
Волхв встал и вышел, сидел со старейшими у костра, пил кумыс. К нему подошла молодая женщина с ребенком. Он осматривал его и давал советы матери. Заглянул в кибитку к старику, который давно болел, шептал ему что-то. Как начало темнеть, он двинулся к лесу и очень быстро исчез в белой пелене.