Последние первые планетяне
Шрифт:
– Не тревожься. Знающие люди, когда я отправлялся, дали понять, что в этих местах не принято раздавать авансов. – Николай не без отвращения бросил бумаги на стол и пристально посмотрел на собеседницу, хотя та продолжала сверлить взглядом брошенный в угол дрон. – Иными словами, я был готов к холодному приему. Потому составил более-менее четкий план действий. Пока не найду нужный ритм здешней жизни.
– Звучит недурно.
– Совсем недурно, – добро усмехнулся Давыдов, и девушка, наконец, подняла взгляд. – Когда закончу изучать дела господина Громова, – продолжил Николай чуть погодя, – я хотел попросить первого помощника прошвырнуться со мной в пару мест. Узнать о положении дел из первых уст. Сама понимаешь, в Бинисе всякого наговорили, но… что они знают, верно?
Леонова, деловито насупившись, закивала:
– Ничего не понимают. Правду говорите.
– Но затем Минин заметил, что для такого задания найдется гораздо более подходящая
– Эта кандидатура – я?
– Разве родственные связи не делают тебя экспертом в том, что касается местных дел? – удивился Давыдов.
– Если только самую малость, – неуверенно отозвалась Камилла.
Однако скромность ее была наигранной, лукавой. Разумеется, девушка разбиралась в проистечении городских процессов лучше всякого другого полицейского, как и лучше многих жителей Борей-Сити и Запада в целом. С ранних лет, практически живя и взрослея в дядином доме, она была свидетельницей тех явлений местечковой политики и бизнеса, которые всегда происходят за закрытыми дверьми богатых особняков, а потому обходят вниманием обычных смертных. Вероятно, она сама стала бы частью этого потаенного мира, последовав по стопам взрослых кузенов, если бы только не родилась слишком пылкой личностью и не предпочитала с большим рвением крутить барабан револьвера, нежели выкручивать яйца несогласным с ней политиканам и белым воротничкам рудной компании.
Только затем, чтобы не быть нечаянно втянутой в неинтересные ей разборки, она взяла привычку напускать на себя ореол неуверенности, когда речь заходит о подобных вещах.
Впрочем, там, где обманка срабатывала на провинциальных простачках, Давыдов был достаточно опытен, чтобы не купиться на нее, как на дешевый ярморочный фокус с кроликом. Немного поразмыслив, он сказал:
– Славная затея. Прогуляемся после обеда.
– Если это приказ, так тому и быть, – уважительно, но в меру резко ответила девушка.
Николай хотел было возразить, что это скорее просьба с его стороны, нежели указание. Однако передумал и еще раз похвалил первого помощника за ценный совет.
Они условились, что Давыдов даст знать, как закончит с бумагами, и Камилла немедля отправилась из кабинета, отшутившись, что ей в такую рань не жить без чашечки кофе.
Девушка прикрыла за собой дверь, выскользнув в оперативный зал. Потому Давыдов не мог видеть, как, проходя мимо первого помощника, она показала приятелю средний палец.
7
Следующие несколько часов потянулись для Николая в монотонном изучении бумаг по громовским делам последних месяцев. Всякий раз, как кто-то из офицеров являлся на службу, он наблюдал примерно такую же картину, что и Камилла Леонова. То есть нового начальника, сидящего на месте старшины, перебирающего документы с той же мерой ответственности, с какой и отвращения, чем приходится заниматься на первых порах на новой должности.
Вопреки общим представлениям жителей Большого Кольца, будто на Западе творится сплошь беззаконие, Николай с удивлением обнаружил, что Громов и его команда занимались по большей части мелкими кражами да пьяными драками. С начала года небольшая штабная тюрьма, обустроенная в цоколе управления, имела постояльцами только невзрачных барных бузотеров и малоамбициозных магазинных воришек, а остальное время простаивала впустую, так что офицеры даже взяли за правило не гонять там электричество зря, чтобы не раздувать зачастую накладные для города коммунальные счета. До Давыдова перед отправкой в Борей-Сити также доходили слухи, будто у местных имеются проблемы с разбойничьими налетами на магнитнодорожные перевозки. Однако в записях Громова подобного рода происшествия не упоминались и мельком. Учитывая, что с пропажей старшины беды корпоративной полиции и без того разрослись и загрохотали, как снежный ком, несущийся со склона, Николай посчитал разумным в первую очередь обращать внимание на реально представленные факты. И лишь затем – на слухи, домыслы и просто оскорбительные стереотипы из родных краев, которые, к слову, еще пару дней назад он вовсе не нашел бы задевающими чьи-либо «нежные» чувства.
Так или иначе, кропотливая и потому до зевоты скучная работа затянулась до полудня. Только затем Давыдову удалось размять ноги, когда с грозным видом древнего полководца он прошелся по управлению, раздавая указания на время их с офицером Леоновой отсутствия.
Главным в штаб-квартире оставался старик Хоев, несуетливый, даже сонный, однако, вопреки первому впечатлению, смотрящий в оба острее сокола. Минину выпала сомнительная честь отправиться на Фермерский тракт – подавлять вооруженный конфликт между двумя равно неправыми в делах собственности землевладельцами. Максим с близнецами Князевыми пустились в патруль по улочкам города, где в обеденные часы редко бывает многолюдно, но зато не так тошно, как в четырех стенах управления. По одному из первых советов от Минина как правой руки Николай вообще намеревался держать братьев как можно
Осмысливая слова первого помощника, Давыдов не мог не заметить ехидно, что работа старшим офицером тут, вдали от Большого Кольца, обнаруживает немало опасных подводных камней, о существовании коих и тем более о способах борьбы с которыми не расскажут ни на одном продвинутом инструктаже.
Прометей уже натужено переваливался через высшую точку небосвода, когда Николай с Камиллой не спеша выдвинулись от управления на север.
Разместившаяся в противоположной стороне от Фермерского тракта, эта часть города пока оставалась незнакома Давыдову. Сохраняя общие черты шахтерского поселения Запада: бросающиеся в глаза невзрачность и малоэтажность, – район, однако, мог похвастать рядом примечательных построек. Прежде всего, – это здание и являлось главной целью экскурсии – здесь расположился местный штаб рудной компании «ВостоковШтарк». Основательница и всеми признанная владелица города, она, в свою очередь, входила в колоссальный бизнес-союз корпоративного порядка, известный под именованием «СидМКом». Их логотип, изящно стилизованный под планетарную модель атома, любому жителю Большого Кольца мерещился уже в сновидениях. Ибо встречался не иначе как повсеместно: начиная простенькой техникой, вроде автопилотируемых авто или синтов, и кончая генно-модифицированными продуктами, выращенными в их бессчетных теплицах и лабораториях. Несмотря на то, что северная часть города пролегла в низине, громоздкую штаб-квартиру так называемых в народе «рудников» выходило разглядеть еще из центра. Последние несколько этажей горделиво возвышались над крышами прочих безвкусных коробок. На их фоне это грубоватое строение из стекла и стали казалось Николаю радующим глаз островком жизни родного Биниса, где из таких исполинов, только утонченнее, возведены целые кварталы и районы, и бесконечные коридоры улиц, в которых можно потонуть, словно в зеркальном океане.
Помимо головных офисов рудной компании, к северу от центра расположилось также небезызвестное в народе пространство «Треугольника». Давыдов уже не раз и не два слышал это бытующее среди жителей именование, однако лишь теперь, стараясь поддерживать беседу с Камиллой Леоновой, явно не выражающей восторга от их совместного путешествия, взял на себя смелость осведомиться, какое именно место в городе скрыто за ним. Пообещав, что на обратном пути Николай увидит все собственными глазами, девушка тем не менее разъяснила, что Треугольником местные называют небольшую площадь в северо-западных кварталах. Там друг против друга, словно три угла соответствующей геометрической фигуры, расположились священные строения: казино, бордель и церковь. По словам Камиллы, Треугольник издавна почитается одним из старейших мест в поселении, и местные жители время от времени, то по пьяни, то от безделья, даже ведут ожесточенные споры касательно того, какое из заведений триумвирата открылось первым. Странно или нет, но подавляющее число голосов во многих компаниях отдается в пользу борделя «У Мэл».
В таких вот в большинстве своем бессмысленных беседах пролетело три четверти часа совместного шестования по северным улочкам города. Поглощенный безынтересными, но все же познавательными рассказами девушки о Борей-Сити, Давыдов не сразу обратил внимание, как необычно ведут себя люди на улице, завидя надвигающихся полицейских. Всякий раз, как офицерам встречался на пути человек, незнакомец или незнакомка, – независимо от возраста, социального статуса и занятости в конкретный момент времени, – замирали на месте и кратко, но добро приветствовали служителей закона. Мужчины, выказывая уважение, приподнимали края шляп, а женщины лыбились и кокетливо хлопали глазами. Каждый раз Камилла, гораздо более привычная к подобным жестам, отвечала прохожим молниеносным выражением или ужимкой: инстинктивной, заученной за год службы, как тайное приятельское «дай пять», но ничуть не кажущейся пренебрежительной.
Раз и другой Николай не предал данному ритуалу особого значения, полагая, что как родственница мэра Леонова знакома многим людям в этом тесном захолустье. Однако когда счет прохожим и выглядывающим из лавок торговцам ушел за десяток, до молодого человека наконец дошло, что дело далеко не столько в личности Камиллы, сколько в форме, в которую она облачена. В той же форме, в которую утром облачился сам Давыдов. Не сдержав в конце концов любопытства, Николай прервал ее рассказ о церквушке Святой Вдовы, шпиль которой минутами ранее показался из-за гряды многоквартирных домишек, и вполголоса вымолвил: