Последний барьер. Путешествие Суфия
Шрифт:
Я все еще пребывал в недоумении. Как, если Шейх не слышал о Хамиде, Хамид узнал о его существовании? Я спросил об этом, насколько мог осторожно. Мой вопрос вызвал в комнате взрывы смеха.
— Но почему вы смеетесь? — жалобно спросил я.
— Если бы ты не приехал с Запада, — ответил Шейх, — то твой первый вопрос не был бы таким. Ответ прост для всех нас, но я не имею возможности сказать его тебе. Если бы я попытался объяснить, то мне пришлось бы объяснять причину, а ответ не имеет с ней ничего общего.
Несмотря на то, что молодой человек, переводивший для нас, иногда с трудом подбирал правильные английские слова для перевода, казалось, что он был достаточно хорошо знаком с концепцией, которая вызывала у меня столько затруднений.
Я попытался еще раз, задав другой
Шейх помолчал немного. Затем он сказал: — Я расскажу тебе историю. Если ты сможешь понять ее, то у тебя будет ответ на твой вопрос.
В начале времен было слово, оно было произнесено Господом, и это было слово «Будь!» С этого момента все начало появляться. В этот момент все творение, какое только могло быть, просто было. И в этом слове было все, чтобы произошло все необходимое, что мы сейчас видим, и чтобы мы могли заглянуть за пределы этого мира в реальный мир. Поэтому в начале есть все. Тем не менее, то, что ты видишь здесь и сейчас, не является реальным миром, и то, что я говорю тебе, если ты вслушиваешься в форму слов, тоже не является реальным. С другой стороны, если ты вслушиваешься во вздохи ветра, ты услышишь послание истины. Если ты пошлешь свое послание с ветром, рано или поздно кто-то будет достаточно внимателен, чтобы понять его. Тебе необязательно знать, кто его услышит; но все же, в действительности есть только Он, и это именно Он Сам, кто слышит послание, и это Он Сам, кто посылает его. А теперь вслушивайся в звуки ветра.
Шейх приложил палец к губам, и в комнате стало очень тихо.
— Слушай, — повторил он. — И ты услышишь передающий звук телепатии.
Постепенно комната заполнилась звуком — звуком, который рождал все звуки. Это был звук «Ху», и это был звук, оставленный ветром. Он был повсюду. Я больше ничего не искал. Сам звук вел поиск, и само послание было звуком «Ху». Искусство передавать мысль от одного человека другому через пространство это просто тонкая форма языка, а все языки происходят от первой команды Господа, когда он положил начало миру. Вот почему Дервиши смеялись над моим вопросом. И дело было не в том, слышал ли когда-нибудь Хамид о Шейхе; это было неважно. Что было важно, так это, что мы были вместе, все мы, и тайна за всем этим не была ключом, который открыл дверь. Сам момент открыл дверь. И хотя я задал вопрос о связи, на самом деле я спрашивал: «Почему я здесь?», и поэтому ответ мог быть дан только тем путем, каким он и был дан.
Остался, кажется, еще один вопрос, который я хотел задать Шейху. Этот вопрос был давно у меня на уме.
— Что есть Дервиш? — спросил я. Он посмотрел на меня и долго молчал, прежде чем снова начал говорить.
— Как ты знаешь, мы говорим в форме рассказов, —сказал он. — И одна из причин этого заключается в том, что ты можешь слушать рассказ еще и еще раз, поскольку все моменты разные и не повторяются. Таким образом, каждый раз рассказ, когда ты его будешь слушать, будет означать что-то другое. Это зависит от настроения, в котором ты пребываешь, от места, с которого ты смотришь на рассказ, времени суток — многих вещей. И поэтому история, которую я расскажу тебе, не будет иметь интерпретации. Ты должен слушать ее, изучать ее, и тогда, однажды, ты сможешь понять.
Шейх продолжил: — Жил-был рой москитов. Дул ветер, и, поскольку окно комнаты Шейха было открыто, все москиты были затянуты туда его дуновением. На другом конце комнаты было другое открытое окно, и все москиты, внесенные в одно окно, вылетели в другое — все, кроме одного. Этот один сел на колено жены Шейха. Шейх посмотрел на него, улыбнулся, поднял руку и убил его. Убитый москит стал Дервишем.
С этим он поднялся и, прочтя над нами молитву, закончил встречу. Сделав знак мне и Фариду, он вывел нас на улицу.
— Я хочу сказать тебе кое-что, — начал он. — Сегодня я собираюсь вернуться в Стамбул. Если хочешь, можешь поехать со мной.
— Вы очень добры, но я обещал посетить три гробницы, и я не думаю, что могу уехать, не сделав этого».
— Гробницы оказались дважды закрытыми для тебя, — сказал он, — поэтому, возможно, тебе пока не суждено посетить их. Может быть, ты должен сделать что-то прежде, чем ты будешь вполне готов для этого. Если хочешь, ты, Фар ид и я можем поехать в Стамбул вместе. Решайся.
Молодой человек с трудом сдерживал свое возбуждение, а я не знал, что делать, я разрывался между желанием продолжить общение с Шейхом и ощущением, что я должен остаться в Коньи для выполнения данных мне заданий.
— Я отправлюсь с площади сегодня в семь вечера. Если ты будешь там, то мы можем поехать вместе.
Сказав это, он взял переводчика за руку; они помахали мне, и я остался один.
ДЕВЯТАЯ ГЛАВА
Знание происходит от трех вещей — от языка, повторяющего имя Господа, благодарного сердца и терпеливого тела.
Афлаки
Кружащийся экстаз
Разум создает иллюзию реальности.
Хазрат Инаят Хан
И защити свое сердце от возврата к тому, от чего отказался: от людей, и стремлений, и желаний, и права выбора, и усилий, и от потери терпения, гармонии и удовольствий с Господом во времена приключающихся бедствий.
Абдул Кадир Гилани
Мне было очень трудно сделать выбор, поскольку было невозможно логически обосновать свое решение. Мысль сопровождать Шейха в поездке в Стамбул была очень соблазнительной, но оставалось еще мое обещание. Так много всего произошло за последние две недели, что вместо легкой смены событий, одного за другим, исчез вообще весь порядок. Не имея порядка очень сложно принять осознанное решение, но для меня постепенно становилось ясно, что мы в любом случае почти не способны принимать осознанные решения в этом мире. У нас есть ощущение, что мы можем сделать некий выбор между этим и тем или ехать туда или сюда, но существует и другой образ жизни, который только требует, чтобы человек совершенно покорился тому, что должно случиться. За нас принимаются решения в тот момент, когда мы жертвуем своей собственной волей в пользу большей Воли.
Я только сейчас на своем жизненном опыте начал понимать, что значило подчинение. Вследствие того, что я уехал из Англии, оставив свое прошлое позади и сделав шаг в неизведанное, теперь мне был предоставлен шанс понять, как реальный мир разворачивается в этом относительном мире. В нормальных условиях события прошедших недель вообще не имели никакого смысла. Почти беспрерывные поездки, серии совпадений, которые невозможно объяснить, встречи со всеми этими странными людьми, которые казались фрагментами головоломки: все эти вещи были призваны показать моему сомневающемуся уму правду, которую невозможно было отрицать. Есть законы, управляющие нашим существованием, о которых мы вовсе не имеем представления. Наша жизнь управляется силами, хотя и невидимыми и неосязаемыми, но более мощными, чем все то, что можно увидеть или испытать в физическом мире. Хамид говорил, что существует другой язык, язык сердца; значит должен быть и способ, чтобы понять его, понять скорее непосредственно интуицией, чем рассуждениями и аргументацией. Шагая по холодным зимним улицам Коньи в тот день, я ощутил неизбежность всего испытанного мной; если бы я не вмешивался в ход событий, используя свою волю или пытаясь все проанализировать, то, возможно, меня привели бы к большим познаниям, к которым я стремился.
Я вернулся в отель уже ближе к вечеру, решив, что надо расслабиться и, дав ход событиям, позволить им показать мне, что нужно делать.
Я лег на кровать, уставившись в потолок, звук зикра звучал в моей голове; казалось, что комната была наполнена потрясающим ощущением достоинства и присутствия встреченных мной Дервишей. Я никогда не испытывал ничего подобного, и я думал, что если бы каждый человек мог познать силу любви к Богу, какую испытывали все эти люди, тогда бы могли произойти настоящие изменения, можно было бы построить новое общество, основанное скорее на любви и знании, чем на страхе, амбициях и жадности. И дело заключалось вовсе не в копировании практик Дервишей, — следовало бы научиться жить так же страстно, как и они, привнеся это понимание в каждое мгновение своей жизни.