Последний час надежды
Шрифт:
«Брюс…»
«Вслух, Ники!»
— Брюс, — голос не слушался Ники. — Знаешь, я, наверное, хотела именно этого. И не пожалею. Софи, прости, что так получилось.
«Брюс…»
«Вслух, Софи!»
Она не стала ничего говорить. Просто прижалась к моему плечу.
Трое, Ле-Тесс, 6 августа 2010 года, 19:20
— Скоро стемнеет, — Ники посмотрела на небо. — Завтра и много дней потом будет очень много дел. Я предлагаю небольшой отпуск. Не знаю, как вам,
— Нет, — София потянула меня за руку. — Брюс! Теперь ты! Ты ещё ни разу не делал!
Ники рассмеялась.
— А ведь верно. Брюс, действуй! Дамам хочется хорошо провести время, — они переглянулись с Софией и взялись за руки. — Мы ждём.
Трое, сон
Я не знаю, как им удавалось то, что удавалось. У меня получалось одно и то же — страна холмов, и почти всегда там был Сант-Туаре, в том или ином виде. На этот раз мы оказались на празднике сбора винограда. Он был повсюду — куда ни глянь, простирались холмы, и за любым из них, стоило захотеть, был виноградник. А если было очень нужно — то трактир, или река, она текла здесь затейливо, то вверх, то вниз по склонам, и никого это не удивляло.
— Мне здесь нравится, — Ники улеглась прямо на траву, и на ясном небе немедленно образовалось небольшое облачко — прикрыло солнце, чтобы не так слепило. — Нужно почаще сюда возвращаться.
— Здесь только холмы? — поинтересовалась София. Она уже успела и натанцеваться, и выпила столько вина, сколько я бы, наверное, за неделю бы не осилил, и всё ей было нипочём. А ведь вино настоящее. Насколько во сне что-то может быть настоящим.
— Там, — кивнул я в сторону запада, — есть поля. И старая дорога, по которой никто не ездит, она ведёт прямо к дому с привидениями.
— Привидения?! — восхитилась София. — Идём туда!
— А там, — я махнул рукой в сторону востока, — если долго идти, начнётся дикий лес. Туда никто не заходит и там не нужно засыпать. Можно стать деревом.
— Ты всё специально выдумываешь, — София сделала вид, что сердится. — Чтобы напугать меня.
— Ты же любишь бояться?
— Откуда ты… — и София прыснула, рассмеялась. Всё-таки вино хоть немного, а подействовало. — Да, ужасно люблю. Идём, покажи мне привидения!
— Ники? Ты с нами?
— Конечно, — она потянулась, медленно и сладко, открыла глаза. — У меня в старом доме тоже было знакомое привидение. Мы с ним по ночам перестукивались.
Трое, сон
Мы оставили Софию в компании с привидениями — привидения были вовсе не страшные, возможно — им стало скучно, что они распугали всех любопытных в округе. Сами же встали у дверного проёма и смотрели, как на землю падает неторопливый слепой дождь. Стоит выйти из дома — и дождь прекратится.
— Я говорил с комиссаром, — Ники посмотрела мне в глаза, улыбнулась. — На чём ты его поймала? Что будет, если он выбросит твой листок?
— Удача кончится. Будет обычная жизнь, где и удачи много, и неудачи хватает. А что?
— Ты меня этому ещё не учила. Нас, — поправился я.
— Брюс, — она взяла меня за руку. — Этому ты можешь научиться сам. Ты знаешь весь алфавит. Учись собирать слова! Ты думаешь, меня учили каждому чиху, каждому шажку? Ничего подобного. Мне дали старенький спасательный круг и бросили за борт, и сказали — земля вон там, учись плавать и плыви.
— Хорошо, — я выдержал её взгляд и улыбнулся. — Я попробую.
— Пробовать не нужно, — он выплюнула травинку, которую держала в зубах. Здешние травинки лучше и полезнее любой жевательной резинки. — Или учись, или не учись. Знаешь, чем Софи отличается от тебя? Ты сначала спрашиваешь, а потом уже пробуешь. Она — наоборот.
— Идёмте к нам! — позвала София и привидения нестройными голосами согласились с ней. — Пирог стынет! Что вы там забыли?
Трое, поместье «Жасмин», 6 августа 2010 года, 23:55
Никого не удивило, что мы вернулись из страны холмов прямо в поместье. По моим ощущениям, мы провели во сне почти неделю.
Я был единственным, кто не спал. Не то чтобы я боялся или что-то иное, просто не хотелось. Зато остальные отсыпались. Первую ночь мы провели в доме с привидениями — София уснула у камина, под звуки призрачной гитары, Ники ушла на чердак — возможно, туда пришло её детское привидение, и они всю ночь перестукивались по старой памяти. Я же нашёл в здешней библиотеке много старых знакомых книг, которые погибли при переезде в Сант-Туаре. Может, и не погибли вовсе, а просто дождались меня здесь.
Иногда приходил хозяин дома, и мы с ним подолгу беседовали — о видах на урожай, о природе страха, об античном искусстве. Утром, когда я подошёл к двери, чтобы встретить рассвет, привидения извинились и ушли — днём они почивали — а я остался. И едва солнце выглянуло из-за горизонта, я вновь ощутил бодрость и свежесть. Как будто выспался…
— Такое со всеми случается, — Ники улыбалась — я не видел этого в кромешной мгле, но знал. — Я тоже сначала получала премии, становилась знаменитостью, а потом надоело. Неинтересно. Потом хочешь такого, чего добиваешься сама, без правок.
— Да, я уже учусь играть на бирже. По-честному. То есть своими силами, что я говорю.
Ники фыркнула, взяла меня за руку.
— Впереди много столетий, Брюс. Знаешь, как умирают видящие? Однажды ты просто понимаешь, что износился. Что разум устал от всего, и ничего нового не узнаешь. Что всё уже было, и ничего нового не будет. Как только ты это понимаешь, ты больше всего начинаешь хотеть спать. Спишь всё дольше и дольше. И однажды тебя просто не находят в твоей спальне.
— А тело?