Последний час надежды
Шрифт:
Но жилые районы не обесточились. Из пяти с лишним сотен телевизионных каналов остался работать только один, первый. Несколько секунд по нему «передавали помехи», затем там возникло изображение — человек, по виду — банковский клерк — неприметное лицо, неопределённый возраст.
— Это предупреждение правительству Северных Штатов. Мы не желаем человеческих жертв, если только вы нас не вынудите. Мы ждём от президента Полинга согласия на переговоры. Если завтра к полудню по европейскому времени мы не услышим его согласия, то, что случилось сейчас, будет повторяться каждый день и длиться на пять минут дольше.
Камера отъехала в сторону — позади человека виднелась резиденция президента Северных Штатов. На почтительном расстоянии, но — рукой подать.
И отпустило. Мы все это заметили. Стало легче дышать, проще думать, все цвета вокруг обрели яркость и глубину.
Ники вновь подошла к ванной и открыла дверь.
Всё та же улица, всё та же «Венера» на той стороне.
Ники захлопнула дверь.
Чертёнок тут же успокоился и подбежал — тереться о наши ноги. Затем заметил недоеденное мясо и мигом забыл про нежности.
— Инвариант? — спросила София, хотя ответа не требовалось.
— Он что, работает теперь на твоих террористов? — удивилась София.
— Как видишь, — Ники не отводила взгляда от телевизора. То, что террористы вышли в эфир вблизи резиденции американского президента, уже знал весь мир. Представляю, каково сейчас их президенту. А ведь предстоит ещё решать, соглашаться на диалог или нет. И если только не сумеют найти, кто стоял за сбоями в подаче электроэнергии, и как этого не допустить…
— Ничего не понимаю, — София тоже внимательно слушала. — Зачем ему это? Ты же говорила — он часто меняет всё так, что и не заметишь. А сейчас…
— Он может производить впечатление, — пояснила Ники.
— На нас?
— На нас уже не нужно. На кого-то ещё. Господи, что я говорю… Софи, это не человек. Ты не сможешь до конца понять, что и почему ему нравится.
— Нравится, — задумчиво повторила София. — Он видит всё, да? Все нити, и прошлое, и будущее?
— Всё, — подтвердила Ники. — Не знаю, насколько далеко в будущее и в прошлое, но всё.
— Нравится, — София потёрла лоб. — Ну хорошо. С меня хватит. Спокойной ночи! Не забудьте, завтра много дел.
Она вышла и Чертёнок убежал следом.
Брюс, поместье «Жасмин», 6 августа 2010 года, 0:35
Мне не давало покоя расщепление, которое я испытал вчера. Я улёгся было, и оно вернулось. Разные версии того, что происходило — могло происходить — вновь принялись сталкиваться в голове. Минут пять я ворочался, потом это стало невыносимо.
— Это есть, — произнёс я, но не очень-то помогло. Сам не зная, зачем, я оделся и спустился вниз. Прошёл на кухню. Шарлю снова не спалось, он сидел и, нацепив старинного вида пенсне, читал книгу.
— О, и вам не спится, мсье Деверо!
— Просто Брюс, мсье Шарль.
— Кофе, мсье Брюс? Чай?
— Вина, если можно.
Он кивнул и через две минуты перед нами стояли бокалы с нежно-розовым «Sol Galliae» и тарелочка с мелко порезанным сыром и зеленью.
— Ваше здоровье! — он приподнял бокал. У меня на родине принято энергично чокаться, а здесь это считается вульгарностью.
Я приподнял свой. Пить вино я уже научился. Ники, заметили мы то или нет, успела преподать нам уроки манер. Но привычки никуда не делись, и приходится следить за собой.
— Холодное лето, — вздохнул мсье Шарль. — Печальное. Вы ведь родом с юга, мсье Брюс?
— Из Сант-Туаре, — я кивнул.
— Замечательное место. Какой у вас делают сыр! У меня есть несколько бутылок вина из Сант-Туаре, не желаете попробовать?
— С удовольствием, но не сейчас, — я приподнял бокал вновь, глядя на то, как играет вино.
— Я подам к завтраку. Мне довелось работать в ваших краях, и я часто гулял по лесам…
Он говорил и говорил. Мне даже не нужно было поддерживать беседу, просто слушать — мсье Шарль хороший рассказчик. В окно стучался дождь, уже смирившийся с тем, что его не впустят, а у меня внутри успокаивались разные версии, сходились вместе.
Я пил вино, и одновременно ощущал, что рядом со мной Ники, чувствовал руку Софии, сжимающую мою руку, тарахтение Чертёнка, устроившегося у меня в ладони, хруст ветвей под ногами в парке, скрип подошв о брусчатку по ту сторону ограды…
«Это есть», — повторил я беззвучно. И та версия, где я пил вино, стала ярче и заметнее остальных.
Через два часа и полторы бутылки, я понял, что теперь хочу спать.
Трое, поместье «Жасмин», 6 августа 2010 года, 9:30
— Мы выезжаем завтра, — София закрыла блокнот. — Сегодня нужно взять всё, что ещё осталось. Брюс? Что там с сапёром?
Я уже успел заказать для Корсара билеты во все места. Если я не напутал и правильно возвращался из нити в нить, через неделю у меня будут подробнейшие инструкции — как заминировать и подорвать каждое из особых мест. Труднее всего в Антарктиде. У меня возникла мысль — может, попросту сбросить в Эребус небольшую атомную бомбу?
— Он работает, — ответил я на словах.
— Радиолог?
— Сегодня разговариваю с ним.
— Запасные варианты?
Я начинал злиться.
— Есть запасные варианты. Я не маленький ребёнок.
— Всё, — Ники взяла нас с ней за руки. — Мир. Выезжаем в Ле-Тесс через два часа.
Мы уже убедились, что каждое «возмущение реальности», вызванное Инвариантом было непреодолимым барьером. Мы могли видеть — вспоминать — что угодно, но перепрыгнуть за полночь и изменить хоть что-нибудь уже не могли. Теперь становилось понятно, отчего так торопится Ники. По её словам, настолько мощные возмущения — большая редкость, это означает, что Инвариант усердно «шьёт и кроит» реальность, меняет её так, как ему удобно.