Последний часовой
Шрифт:
– И вы верите во всю эту чепуху? – переспросила Долли. – Что его захватил в плен Али-паша Тепеленский? И держит в своем гареме? Крайне неприлично!
– А разве что-нибудь, что делал Джордж, было прилично? – вздохнула Лэм.
Ее правда. Кровосмесительные связи. Вино из черепа…
– Ведь вы сами узнали почерк.
– Почерк можно подделать, – покачала головой госпожа Ливен. – Тот, у кого есть рукописи Джорджа, может нанять опытного гравера. А получив фальшивку, попытаться выманить у вас деньги. Якобы на выкуп. Скандал с влюбленным Али-пашой был слишком громким, чтобы вы не испытали доверия.
Каролина прижала пальцы к вискам.
– Куда же вы скакали?
– В порт должно прийти судно «Геркулес», то самое, на котором Джордж уехал в Грецию. Я хотела умолять об отсрочке. Я не могу раздобыть такую сумму в мгновение ока.
– Вам лучше туда не ходить, – твердо сказала графиня, сжав горячую от волнения ладонь Каролины. – Вы все простили покойному. Однако кто поручится, что другие его дамы простили вам?
– Ах, – прошептала Каролина, запоздало испугавшись последствий.
– Это может быть ловушка одной из светских соперниц. Где гарантии вашей безопасности на «Геркулесе»? Недоброжелатель мог заплатить команде за ваше похищение или за… невежливое обращение с вами. Вы меня понимаете?
Да, теперь Лэм понимала и уже перебирала в голове «добрых знакомых», способных сыграть с ней такую шутку.
– Вы нравитесь королю, – без обиняков заявила Долли. – И ваше исчезновение устроило бы многих. Поверьте, самое лучшее – сделать вид, будто вы не получали никакого письма.
Каролина склонила к плечу прекрасную голову. На ее глаза навернулись слезы.
– Это низко. Вот так шутить смертью Джорджа.
– Остерегитесь. – Госпожа Ливен подняла палец. – В политике нет ни верха, ни низа. Есть только успех. Что до веры простодушных людей, будто их кумир не умер, а скрылся, – скажите мне, дорогая, когда, про кого из великих этого не говорили? Начиная с короля Артура. Фальшивые похороны. Пустой гроб. Не то тело.
Леди Лэм плакала, уже не смущаясь.
– Вы очень, очень добры ко мне, Долли. Позвольте вас так называть?
Графиня кивнула.
– Я не забуду ни этой встречи, ни того, что вы удержали меня от рокового шага.
Вот встречу как раз следовало бы забыть.
– Милая, – госпожа Ливен улыбнулась. – Я стала невольной соучастницей вашей тайны. И не хочу оставить вас в проигрыше. Каждая из нас немного тяготится выбором, который родные когда-то сделали в пользу наших мужей. Я приехала сюда получить письмо от дорогого мне человека. Надеюсь, дамская солидарность заставит нас оградить секреты друг друга полным молчанием.
О, она не сомневалась в успехе. Не сказав в сущности ничего, Долли чуть-чуть приоткрыла завесу, поделившись с приятельницей тенью своего греха. И вызвала тем самым доверие. Ведь по здравому размышлению Лэм стала бы тяготиться сегодняшним разговором и кончила бы ненавистью к графине. А так они квиты.
– Венский кофе с медом великолепен. – Каролина встала. – Прощайте, дорогая.
– Помните о нашем договоре.
Бенкендорф направился в тот самый кабак за Крюковым мостом, куда в декабре прошлого года, незадолго до страшных событий, водил молодого государя. Ему было тяжело. Зачем работать? Все равно твоя верность – под сомнением.
Неужели и этот, как Ангел?
Не хотел, а сорвался. Домой пригреб поздно. Грязный. Без шарфа. С оторвавшейся подметкой в кармане. Увидев ее, Лизавета Андревна не стала даже блажить.
– До чего же ты у меня запасливый.
Пошла в другую комнату, предоставив Потапычу раздевать и умывать барина.
Наутро не разговаривала. Шурка уехал в Следственный комитет, наскоро похлебав холодного чаю и не закусив поцелуем. К тому изжога и весь мир не мил.
Только в четвертом часу, оставшись один и отложив опросные листы злодеев, генерал решился начать рапорт. Он служил тогда адъютантом императора, и ужасные подробности гибели негоциантки, передававшиеся шепотом, поразили его своей несообразностью. Никто не задавался вопросом о личности любовника Араджио. И почему он в назначенное время не прислал за дамой экипаж?
Отчего месть великого князя не простерлась на соперника? Да и ухаживал ли Константин за француженкой? Всем при дворе была известна его страсть к Жанетте Четвертинской, родной сестре фаворитки Александра – Марии Антоновны Нарышкиной. Почему после смерти Араджио от цесаревича сбежала жена, с которой тот не жил, а любовница осталась на месте? Разве ее не передергивало при виде насильника?
«Я постарался ответить себе на эти вопросы, мысля логически и прислушиваясь не к общим разговорам, а к суждениям лиц, служивших в Мраморном дворце. Я принял на себя недопустимую дерзость опросить квартального надзирателя у дома Араджио и посетить проживавшую в нижнем этаже Мраморного дворца придворную повивальную бабку Моренгейм, оказывавшую дамам известного рода услуги. Именно тогда я убедился, что подкуп делает челядь разговорчивой и никакие тайны господ не устоят перед соблазном целкового.
Из услышанного мне удалось заключить:
Во-первых, Араджио была вдовой и во втором браке не состояла. После ее гибели родителям дамы была вручена крупная сумма за молчание. Они уехали за границу, во Францию.
Во-вторых, несколько лет негоциантку связывал роман с адъютантом цесаревича Генералом Бауром, известным разгульной жизнью. Последний, по слухам, предлагал красавицу своему покровителю в качестве утешения за холодность Четвертинской. Это и породило разговоры об ухаживаниях великого князя.