Последний демиург
Шрифт:
Он не боится, – поняла Вереск. – Он совсем не боится!
Мой герой!
– Твоя свеча угасла, – глухо повторил монстр, и свинцовые тучи вспыхнули от молний.
– Никогда не поздно зажечь новую. – Ладимир вытащил из-за пазухи шар. Совсем крошечный, не больше яблока. Внутри сферы трепетал огонёк...
– Мразь! – взревел призрак. Десятки молний вонзились в волны. Море вскипело, зашипело, пошло пузырями. – Слишком поздно: твоё время вышло! Ты всё равно погибнешь, глупец!
– Погибну, – кивнул князь. –
Он вскинул шпагу, блеснувшую в отсветах молний, и закричал:
– В атаку!
– В атаку! – моряки эхом откликнулись на зов своего капитана, и десятки вёсел дружно ударили по волнам.
Глава тридцать вторая
Залп был дан по команде. Ладимир приказал целить в острозубую пасть, но она глотала свинец, словно пилюли. Невредимый монстр хохотал под раскаты грома, чёрные волны вздымались и падали вниз, разбрасывая шлюпы, точно щепки. Вереск норовила высвободиться из мёртвой хватки костлявых пальцев, но тщетно: кулак, сжимающий её, оказался крепче гранита.
– Цепи! – гаркнул князь. Он вымок насквозь, но сумел подобраться к чудовищу так близко, как только возможно. – Цепи! Быстро!
– Гарпуны на изготовку! – расслышала Вереск знакомый бас. Боцман! – Пли!
Воздух наполнился свистом. Исполинские гарпуньи жала впились в рифы. От зазубренных наконечников к шлюпам протянулись железные хвосты: длинные цепи со звеньями, размером с кулак.
– Ах ты сукин сын! – прошипел призрак, и стена воды обрушилась на Ладимира. Когда вал схлынул, узкий каменный гребень оказался пуст: князя смыло в море. Вереск закричала и забилась в стальных объятиях, да всё без толку: монстр даже не заметил отчаянного сопротивления. – Никак не угомонишься? Пришло. Время. Умирать!
Молнии разорвали лиловое небо. Ураганный ветер скрутил свинцовые тучи, и смерч впился в тёмную воду, достигая самого дна. Обломки затонувших кораблей, полусгнившие скелеты, пустые бочки, ящики, оплетённые водорослями – всё поднялось в воздух и заплясало в леденящем душу хороводе.
– Пли-и-и! – проорал боцман, перекрывая вой ветра, и шлюпы откликнулись новой партией цепей.
– Ррх-а-а-а-арррхг! – ревел призрак, а тело его каменело, покрываясь трещинами.
Это не простые цепи, – сообразила Вереск. – Из-за них нечто теряет силу: даже шевельнуться теперь не может!
Она вскинула голову и ахнула: чудовище лишилось лица. Всех лиц. На месте глаз, носа и рта чернел гладкий блестящий мрамор. Корявые руки тоже стремительно покрывались каменной коркой. И только жуткая пасть на пузе продолжала скалиться и шипеть.
Но вырваться не удавалось. Совсем не удавалось. Вереск дёргалась почём зря: хватка становилась только крепче.
Оно задушит меня! – с ужасом осознала Вереск. – Или раздавит, словно виноградину!
"Помогите!", – хотела крикнуть она, но вдруг вспомнила – спасать её некому: Ладимира проглотили чёрные волны.
Он
Боль и страх смешались в гремучую смесь, которая плавила душу. Щёки жгло от слёз, горячих и солёных, как море. Рассудок заволокло туманом отчаяния.
Что делать? Что же теперь делать? Бороться? Зачем бороться? Зачем жить, если рядом нет его?
Сил кричать не осталось, и Вереск тихо застонала, когда монстр воздел длань к лилово-чёрному, искрящемуся от вспышек молний, небу.
У меня нет прошлого, – подумала она, чувствуя, как сознание погружается в тёмное марево. – И нет будущего. Мне незачем жить.
– Держись, Вереск!
Сердце едва не лопнуло: князь, мокрый, точно мерфолк, вскарабкался на верхушку скалистого рифа.
– Держись! – хрипло крикнул он снова. – Не смей умирать!
Каменеющий призрак повернулся на голос. Твёрдая корка на бесформенном теле захрустела, покрываясь трещинами. Пасть открылась, обнажая ряды острых акульих зубов.
– Т-ты? – Голос напоминал скрежет ржавой пилы. – Т-ты с-сдох!
– Не спеши хоронить меня, тварь – Ладимир выпрямился во весь рост, широко расставив ноги. Буря трепала русые волосы и разорванную рубаху. В руке князь сжимал костяной охотничий рог.
– Т-ты не посссссме-ешь! – прошипел Безликий.
– Посмею.
– Т-ты погубишшшшь свой лучшшший мир ради жжжженщины?
– Без неё мне этот мир не нужен. – Князь вскинул руку и затрубил в рог. Сигнал прошёл сквозь шторм, как нож сквозь сливочное масло, отразился от мрачных небес и прокатился по свинцовым волнам. Рог ревел так, что, должно быть, в самой Лантии слышали.
Море за спиной Ладимира встало дыбом: фонтаны солёных брызг взмыли к лиловым тучам, и появился он...
Кошмарный монстр из древних преданий.
Ненасытное чудовище.
Жуткое порождение тьмы.
Кракен...
Огромный. Такой огромный, что даже скалы рядом казались игрушечными. Четыре жутких глаза горели огнём. Длинные щупальца оплели рифы.
Вереск сумела разглядеть шипы, покрывающие головоногое пепельно-серое тело с бледно-розовым подбрюшьем, но испугаться как следует времени не хватило: гигантский кальмар бросился на призрака. Безликий зашипел, разинув пасть, и хватка его ослабла. Вереск высвободилась из железных пальцев и... полетела вниз. Вот только упасть в воду не вышло: неутихающий смерч подхватил её и закружил в безумном танце.
Круг.
Ещё один.
Ещё.
И ещё.
И опять...
Вереск задыхалась, жадно хватая ртом воздух. Мимо проносились гнилые доски, обрывки парусов, человеческие кости. Она с трудом увернулась от тяжёлого кованого сундука, который едва не размозжил ей голову. Врезалась в дырявую бочку... Или бочка в неё? Ухватилась на лету за канат, не слишком соображая, зачем он ей нужен.
– Держись! – услышала сквозь шум и вой. – Держись! Я рядом!
Ладимир рядом. Рядом! Он спасёт меня! Спасёт!