Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде
Шрифт:
— Да у тебя не мозги, а сплошные сперматозоиды! — Фыркнул кто-то в эфире, — ты думай, что несёшь. Ты видимо провалился в её «кудрявую даму» с головой и тебя размякли мозги.
— Да пошли вы! — Безобидно огрызнулся лейтенант.
— Нет, Мак, — не отставал оппонент, — что-то ты зачастил к красотке Саре. Ты часом жениться не собрался? Нас тут всех интересует, как далеко ты зашёл?!
— Ларри, иди-ка ты в задницу, — ответил лейтенант, узнав говорившего. Потом заржав, всё же выдал, — у меня с ней обыкновенное поощрительное спаривание. Как и тебя с твоей Моникой.
— Чего? — Удивлённо протянул Ларри, судя по голосу, чувствуя себя чуточку идиотом.
— Ну, это как у хищных птиц, — лейтенант явно забавлялся, — если самец приносит добычу, самка с ним спаривается. Чем больше принесет, тем больше возможностей спариваться получит. Ничего не принесет — ничего и не получит. Всё как у тебя с твоей мегерой. День зарплаты, день — поощрения!
В эфире стоял реальный хохот. Разгневанный потребитель прелестей Моники — Ларри шипел и плевался в микрофон, бессвязно пытаясь отгавкаться от потешающихся коллег.
— А у меня всё проще, — пояснил лейтенант, дождавшись паузы, — «зелёный» пропуск в койку к Саре! Когда «франклин», когда «грант», а когда и «джексон».
Фредерик Винченце командир «Летающего дредноута», как иногда он называл свой самолёт, вполуха слушал сексуально озабоченный трёп подчинённых.
«Эти придурки точно схлопочут выговоры за излишне вольное поведение и засорение эфира», — ворчливо подумал он и уже хотел сделать им замечание, но ему стало не до того.
И не болезненные чёрные дымы, испачкавшие нежный цвет горизонта прямо и левее по курсу, его сейчас заинтересовали.
Самолёт шёл ровно, почти статично держа продольные и поперечные горизонтали. С трёх тысяч метров, наблюдая в бинокль раскинувшиеся просторы, расписанные частыми водными узорами рек и озёр, он заметил низколетящий самолёт сложной конструкции. Приглядевшись, распознал моноплан с прямыми крыльями, и что самое интересное с поплавками под крыльями. Накручивая ролики настройки, впиваясь прищуром в детали, он замечал то, что подтверждало слова офицера радиолокационного слежения — на плоскостях самолёта, действительно алели опознавательные круги «фрикаделек».
Почему ему на ум пришло такое определение? Его отец умер при родах, как подшучивали многие из рабочего квартала, где жила его мать. В общем, он их бросил. Мать сошлась с одним, весьма не молодым военным. Фрэнки, выросшего без отца, конечно, как волчонка к вожаку стаи, тянуло к этому псевдопапаше. На редкость занудный старик, однако, очень интересно рассказывал о своих военных похождениях, возможно где-то и привирая. От него то, он и узнал, как называли красные круги опознавательных знаков японских самолётов американские военные.
— Война — дерьмо, — всегда повторял отчим, дыша пивным перегаром, — войну интересно смотреть по телевизору, но если она подберётся ближе, сынок, мало не покажется.
Сюжет раскручивающейся постановки в увеличительных линзах бинокля Виченце, обретал приключенческий и захватывающий характер с появлением двух вертолётов.
— Вот это да! — Не удержавшись в полный голос, выдал командир, когда заметил вспышки выстрелов, а японский самолёт сбросил плавники. Через какое-то время любопытное зрелище вышло из сектора наблюдения, перемещаясь по левому борту почти навстречу самолётам с «зелёными беретами», а вскоре и вовсе осталось за хвостом. Командир переключился на приближающийся (судя по карте) военный объект, который он уже мог разглядеть в мощный бинокль. То, что там идёт бой, не было ни каких сомнений: поднявшийся высоко дым, вспышки выстрелов, вертолёты, горящая техника, угадываемые фигурки людей.
А время отсчитывало последние секунды жизни самолётам 160-го авиаполка, тысяче двумстам человек личного состава 7-й группы специального назначения и около тысяче человек из батальонов связи и поддержки.
Фредерик Винченце, командир ударного самолета АС-130 «Ганшип», а по совместительству наблюдатель-любитель, был мгновенно ослеплен яркой вспышкой ядерного взрыва.
Шесть вертолётов «Си Найт», забитых под завязку штурмовыми отрядами, взлетели с десантно-вертолетного корабля-дока «Денвер».
Ранее десантный корабль, после устранённых неполадок в главной энергетической установке, покинув ремонтные доки «Электрик Бот», направился вглубь пролива Лонг-Айленд для проверки отремонтированного двигателя. Пройдя 40 миль и проведя ряд неудовлетворительных тестов, капитан корабля решил возвращаться, когда турбина окончательно здохла. После получасового препирательства по радиосвязи с руководством ремонтной компании, (дело было в пятницу) к кораблю подошли буксиры с ближайшего порта и оттащили его в гавань Нью-Хейвена.
Судно осталось на весь уик-энд в гражданском порту.
И вот теперь, после объявления тревоги, вертолёты с морскими пехотинцами на борту, за пятнадцать минут по диагонали проскочив над проливом Лонг-Айленд, приближались к задымлённому Нью-Йорку. Внизу уже мелькали пригородные дома района Квинс.
Через летящие выше самолёты-ретрансляторы эфир был насыщен радиообменом между командованием, ведущим коррекцию и руководство, различными боевыми группами, отрядами, ударными и десантными вертолётами.
— Внимание, это «Кобра-1». Сорок секунд до входа в зону. Наблюдаю большое задымление над жилыми кварталами.
— «Кобра-1», говорит «Гризли-3», радиолокационной активности ПВО противника не фиксируется.
— Вас понял «Гризли», что вы видите в ИК-диапазоне и на тепловизорах?
— Замечено движение на улицах. Есть вероятность большого скопления гражданских. Командование требует предельной аккуратности при ведении огня.
— Вас понял, действую по разработанному плану, перехожу к стадии высадки.