Последний дракон
Шрифт:
Последние несколько дней вокруг только и разговоров было, что о войне. Речи старика Йондалрана взбудоражили город. Двое детей погибли, воздушный корабль разбился. Южанин еще никогда не видел фандорцев такими разгневанными. Разъезжий кое-что знал о симбалийцах и понимал, что фандорским крестьянам не справиться ни с их воздушными кораблями, ни с их военной стратегией. Но эти крестьяне его приютили, и, если они проголосуют за войну, он сделает все, чтобы им помочь. И все же в глубине души он надеялся, что разум возобладает.
Эмсель
Отшельник беспокоился, ведь со встречи с детьми прошло уже три дня, и многое могло произойти за это время в Тамберли. Он всегда старался держаться подальше от горожан, но на расстоянии трудно было быть в курсе событий.
Он спрыгнул с выступа, приземлился на край узкого каньона, который разделял холм параллельно Лестнице, и начал спускаться вдоль него, одной ногой на одном краю, другой на другом. В конце пути его ждала пещерка, выступ которой нависал над частью вырезанного самой природой каменного амфитеатра, называемого Лестницей Лета. Эмсель устроился в пещерке, достал тетрадку и перо и приготовился ждать.
Многие горожане последовали за старейшинами к Лестнице Лета. Такое событие, как совет, случалось редко, да и предмет обсуждения касался всех без исключения. Никто, однако, кроме старейшин, не допускался на ступени природного амфитеатра, где проходило собрание. Йондалран поднялся последним. Перед тем как ступить на запретную для других территорию, он обернулся к людям, следовавшим за ним.
— Помните, что вам нельзя и шагу ступить на Лестницу, — напомнил он. — Оставайтесь здесь и ждите нашего решения.
— Может, мы хоть послушаем? — предположил один из мужчин. — Мы не будем прерывать совет!
— Вы не можете слушать, мы будем действовать по закону, — твердо ответил старик и пошел вслед за остальными старейшинами.
Старейшины Фандоры не выглядели знатными гражданами. Многие сжимали в руках посохи и кирки, с помощью которых они шли горными тропами. Большинство было одето в простую крестьянскую одежду.
В соответствии с правилами проведения совета старейшины заранее избрали из своих рядов председателя. В этот раз им оказался Пеннел. Его место было на небольшом каменном возвышении в центре амфитеатра. Он стоял там и смотрел на собрание, освещенное факелами. Он видел напряженные, суровые лица. Пеннел знал, кто должен согласно традиции говорить первым, и поэтому он назвал имя старейшины, по чьему призыву собрался совет.
— Я вызываю Йондалрана, старейшину города Тамберли!
Отец погибшего мальчика вышел в центр амфитеатра. Он говорил страстно и яростно. Любовь к родине была так сильна в нем, что его речь зажгла сердца даже тех старейшин, которые приехали издалека и ничего не знали о симбалийцах.
— Произошли убийства, — сказал Йондалран, — мы живем в осаде, мы боимся за свои жизни и жизни наших детей. Мы с тревогой всматриваемся в небо, опасаясь коварных нападений, мы не выходим из домов с наступлением темноты! Мы сражались за эту землю и мы работали в поте лица, чтобы выжить на ней, мы слишком много пережили, чтобы нас могли испугать те, кто завидует нашему благосостоянию. Это предвещает нападение! Колдуны жаждут крови! Я взываю к правосудию! Я призываю к войне!
< image l:href="#" />Йондалран вернулся на свое место. Старейшины молчали. Никто не осмеливался оспорить право отца взывать к отмщению за сына. И все же оставались вопросы и сомнения.
Пеннел вызвал старейшину Гордейна, который рассказал о падении симбалийского корабля на город и о последовавшем пожаре. Затем на возвышение вышел Лэгоу, колесных дел мастер. Слова Тэмарка на пиру и свои собственные соображения заставили его высказаться вслух.
— Давайте начнем с того, зачем симбалийцам вообще на нас нападать, — обратился он к собранию. — Если они наслаждаются своей изнеженной жизнью, зачем им наша земля?
Лэгоу говорил не хуже фермера из Тамберли, его слова тоже западали глубоко в сердца слушающих. Он не хотел усугублять горе Йондалрана, но еще больше не хотел ввязывать свою страну в войну.
— Они завидуют нашей независимости, нашим процветающим фермам и богатым уловам! — выкрикнул Йондалран. — Насколько мы знаем, они вынуждены покупать продукты у южан.
— Мне почему-то кажется, — заметил Лэгоу, — что волшебникам не составит большого труда найти пропитание!
— Да они знать ничего не знают о земле, — послышался голос молодого старейшины из Боргена, — и возделывать ее не умеют!
Его поддержали. Кто-то сказал, что симбалийцы жадны по природе — они завидуют богатым фандорским урожаям и здоровым детям.
— Все знают, что им нужны жертвы для их колдовских опытов. Своих детей они использовать не будут, им нужны наши!
Когда гул протестов затих, Лэгоу вернулся на свое место. Его не переубедили, но он понимал, что шансов отговорить Совет от войны нет. Слишком многие готовы были сражаться. Упрямство старейшин пугало колесника, однако противостоять им открыто он не был готов. Так можно совсем потерять влияние в совете. Лучше уж он постарается слегка охладить их пыл, когда дело дойдет до конкретных действий. В любом случае он проголосует против вторжения.
Тэмарк из Кейп Бейджа посмотрел на Лэгоу с уважением. Выдвинутые обвинения действительно были беспочвенны, построены на слухах и откровенной лжи. Фандорцы рвались в бой, слабо представляя себе, что за битва им предстоит. Он путешествовал и много слышал о симбалийцах. Их репутации было бы достаточно, чтобы заставить любого отказаться от мысли сражаться с ними. Волшебники были опытны в нападении и имели толковую стратегию защиты. Тэмарк сожалел о смерти детей, но ответ фандорцев должен был быть другим. Рыбак встал, чтобы бросить вызов старейшинам.