Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток

Орци Эмма

Рука испанца всё ещё покоилась на её талии. Девушка была так прелестна в своём негодовании!

— Вы оскорбляете меня, милорд! — воскликнула она. — У нас в Англии...

— Нет, красавица моя, — перебил её испанец с оттенком насмешки в голосе, — даже в Англии, если две одинокие дамы в сумерки, в публичном месте, попадают в плен к своим горячим поклонникам, то для получения свободы должны заплатить выкуп. Не правда ли, милорд? — весело обратился он к своему другу, державшему хорошенькую Маргарет, обхватив за талию, к чему девушка относилась, по-видимому, довольно благосклонно.

— Совершенно справедливо, — подтвердил лорд Эверингем, —

и вы получили первый приз, милорд. Вы согласны заплатить мне выкуп, моя красавица? — прибавил он, заглядывая в испуганные глаза Маргарет.

— Джентльмены, — надменно запротестовала Урсула, если в вас есть хоть сколько-нибудь чести...

— Честь требует сорвать поцелуй с этих прелестных губок, — возразил дон Мигуэль, грациозно приподнимая шляпу.

Это движение стоило ему победы. Родившись и выросши в Корнуэльсе, прекрасно владея шпагой, Урсула не допускала мысли, что какой-то дерзкий испанец может её поцеловать. Ловким движением снова вырвавшись на свободу, она бросилась к Маргарет, схватила её за руку и потащила назад в палатку, на ходу приведя в порядок её маску.

Девушкам удалось бы спастись, если бы два свидетеля происшедшей сцены, принадлежавшие, по-видимому, к числу друзей их преследователей, не преградили им дорогу. С криком отчаяния Урсула повернула назад, но снова наткнулась на поджидавших их дона Мигуэля и лорда Эверингема. Никогда не чувствовала она себя такой оскорблённой.

— Тысяча благодарностей, джентльмены, за ваше содействие! — раздался насмешливый голос испанца. — Пожалуйте выкуп, моё сокровище!

Только гордость помешала Урсуле расплакаться.

— Клянусь честью — странная охота! — неожиданно произнёс приятный, слегка насмешливый голос. — Как ты находишь, Гарри Плантагенет... Чудное зрелище! Четыре кавалера нагоняют страх на двух леди.

Все невольно оглянулись на голос.

В нескольких ярдах [29] от них стоял высокий человек, плотно закутанный в плащ, и, слегка нагнувшись, ласкал прижавшуюся к нему огромную охотничью собаку весьма внушительного вида. Он говорил совершенно спокойно, обращаясь как будто к собаке, и, не глядя на изумлённых молодых людей, приблизился к Урсуле и её подруге.

29

Ярд — 91,44 см.

— Леди, ваш путь свободен, — с той же добродушной насмешкой продолжал он, бросив беглый взгляд на закутанные фигуры девушек, которых спасал от неприятного положения.

— Сэр! — только и могла произнести Урсула, не двигаясь с места, так как боялась, что у неё ноги подкосятся.

— Если моё вмешательство вам неприятно, леди, — продолжал незнакомец, — я могу лишь попросить у вас прощения и удалиться, чего, по-видимому, очень желают эти джентльмены. Но если вы действительно хотите от них избавиться, то мой друг обеспечит вам спокойное отступление. Не правда ли, Гарри? — прибавил он, снова обращаясь к собаке, которая понятливыми глазами посмотрела на молодых девушек, словно сознавая, что обращались к её рыцарскому заступничеству.

Все четыре кавалера были так поражены неожиданным вмешательством незнакомца, что ни один из них не подумал остановить девушек, когда они бросились бежать прочь. Гарри Плантагенет — так незнакомец называл свою собаку — следил за ними, пока они не скрылись из виду; затем он

неучтиво зевнул, показывая своему хозяину, что присутствующее общество больше не интересует его.

— Ну, Гарри, пойдём, старина! — произнёс незнакомец, спокойно поворачиваясь на каблуках.

Тут маркиз де Суарес наконец пришёл в себя и вскипел негодованием на непрошеное вмешательство. В те времена после всякого неуместного слова или улыбки некстати пускались в дело шпаги или кинжалы, и вчерашние друзья нередко в несколько минут превращались в смертельных врагов.

— Каррамба! — выругался испанец. — Это переходит всякие границы! Как вы думаете, джентльмены? — И, выхватив длинную отточенную шпагу, он с угрожающим видом преградил дорогу незнакомцу.

Остальные кавалеры также обнажили шпаги.

— Маску долой! — решительно крикнул лорд Эверингем.

— Долой маску! — грозно подхватили остальные. — Или...

— Или, — беззаботно произнёс незнакомец, — вы все проткнёте своими шпагами мой шёлковый камзол, достойно закончив этим свою рыцарскую выходку, да?

В его голосе по-прежнему слышалась добродушная ирония. У испанца лопнуло последнее терпение.

— Сперва скажите своё имя, — высокомерно начал он, — затем обнажите меч... если только вы — не подлый трус, а тогда уже я и эти джентльмены разделаемся с вами за вашу наглость.

Наступило минутное молчание.

Незнакомец свистнул свою собаку.

— Моя шпага к вашим услугам, — сказал он. — С моей наглостью можете разделываться, как вам будет угодно... А имя моё — Уэссекс! — с высокомерием добавил он, снимая маску.

V

Сохранилось несколько портретов Роберта д’Эсклада, герцога Уэссекского, одного из интереснейших людей при дворе Марии Тюдор; но его миниатюрный портрет, приписываемый Гольбейну, лучше всех передаёт характеризовавшие его беззаботность, ласковую снисходительность и немного высокомерную сдержанность. Высокомерие проявлялось у него лишь в отношении лиц, позволявших себе назойливую фамильярность, но беззаботно-добродушное выражение никогда не покидало его красивого лица. Отличительной чертой герцога была любовь ко всему прекрасному, начиная с красивой лошади и кончая тонким кружевом. Высокого роста, отличаясь мужеством и обладая значительной физической силой, он был жизнерадостного характера, и на его обычно серьёзном лице нередко появлялась юношески-беспечная улыбка, с какой он умел встречать лицом к лицу всякую опасность. Никто не мог обвинить герцога в каких-либо интригах с целью возвыситься. Все знали, что ему стоило сказать слово, чтобы возложить на себя королевскую корону. После кончины Эдуарда VI он не показывался при дворе; поэтому не удивительно, что его неожиданное появление поразило всех.

Лорд Эверингем первый вложил шпагу в ножны.

— Герцог Уэссекский! — воскликнул он с неподдельным восторгом. — Клянусь Пресвятой Девой, вот приятный сюрприз!

Два другие англичанина пожали герцогу руку, в горячих выражениях приветствуя его возвращение ко двору.

— Ну, Гарри, кажется, нам не грозят никакие неприятности, — весело сказал герцог.

Но Гарри Плантагенет с сомнением поглядывал на молодого испанца, державшегося в стороне и с плохо скрытым нетерпением следившего за выражениями сочувствия герцогу. Собака, казалось, понимала, что этот человек враждебно относится к её хозяину, и её верные глаза выражали недоверие и неприязнь.