Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток
Шрифт:
— Совершенно верно, сын мой, — подтвердил кардинал.
— Теперь у меня легче на душе, — сказал Эверингем. — Я готов согласиться, что вы оба правы, но я имею честь называть его светлость своим другом и охотно остался бы здесь ещё на сутки, чтобы убедиться, что ему от этой затеи не будет вреда.
С тяжёлым вздохом он накинул плащ и простился с испанцами. Проводив его до самой двери, дон Мигуэль вернулся к кардиналу.
— Ну, это самые бесполезные полчаса, какие я когда-либо проводил в жизни, — начал его преосвященство на своём родном языке. — Эти англичане просто невозможны со своими угрызениями совести, с понятиями о дружбе,
— Какое счастье, что этот дуралей сегодня отправляется в холодную Шотландию! — со смехом воскликнул дон Мигуэль.
— Случай, сын мой, — послушный раб, которым надо пользоваться, пока он нам благоприятствует. А теперь я пойду в часовню и буду читать требник, пока её величество не позовёт меня для вечерней молитвы. Она из любопытства не откажется сегодня от моих услуг, хотя за ужином выказывала мне большую холодность. Но вам предстоит много дела, сын мой. Вы должны как можно скорей отыскать герцога для подготовленного нами свидания. Постарайтесь быть весёлым и естественным. Дону Мигуэлю де Суаресу нетрудно будет играть роль молодого повесы. Я тем временем стану поджидать благоприятной для меня минуты и проведу репетицию нашей маленькой драматической сценки, в то время как герцог удалится в свои покои. Не нужно большого освещения; только открытое окно и луна, если она будет нам благоприятствовать. Достаточно одного быстрого взгляда на девушку. Постараюсь, чтобы этот взгляд имел решающее значение. Ваш разговор с герцогом подготовит почву. Я добьюсь своей цели. Может быть, лишь с помощью случая, но добьюсь. Верю, что случай поможет мне.
Теперь кардинал говорил уже не своим обычным, до приторности мягким тоном: это был резкий, неприятный голос, звучавший почти жёстко в своей холодной монотонности.
— Что теперь делает девушка? — уже более спокойным тоном спросил он после короткого молчания.
— Любуется на себя в зеркале, — весело ответил дон Мигуэль, — и всё твердит, что ещё до зари увидится с герцогом. Много болтает о звёздах и об опасности, угрожающей её дорогому лорду. Ха-ха-ха! — И маркиз разразился хриплым смехом, а глаза его загорелись ненавистью.
— Она говорит разумно? — осведомился его преосвященство.
— Нет, — ответил дон Мигуэль. — Сначала она говорила разумно, но три полных стакана крепкого хереса привели в негодность её мозги. Подозреваю, что она всегда была немного помешана; я это сразу отметил, когда увидел её в палатке и услышал её бормотанье.
— Она может быть опасной, — мягко заметил кардинал.
— Для того, кто станет противоречить ей, — да.
— Так что, если бы герцог открыл обман и отнёсся к ней не очень мягко, она... — Кардинал не докончил фразы и после минутного молчания прибавил: — Во всяком случае, надеюсь, счастье будет благоприятствовать нам. Наш добрый Паскуале позаботится снабдить девушку коротким кинжалом, не правда ли?.. Английской работы... с отравленным лезвием.
Взяв со стула плащ, дон Мигуэль закутался в него, а кардинал, вынул из кармана требник, уселся поудобнее в своём кресле с высокой спинкой. Дойдя до двери, дон Мигуэль в раздумье остановился, а затем, снова приблизившись к кардиналу, спокойно спросил:
— Ваше преосвященство готовы и к этой случайности?
— Мы всегда должны быть готовы ко всяким случайностям, сын мой, — мягко ответил
Затем он погрузился в чтение требника, а дон Мигуэль вышел из комнаты.
XIII
Эверингем не мог уехать, не попрощавшись с герцогом Уэссекским. В первый раз в жизни он хотел бы избежать встречи с другом, но боялся возбудить в нём подозрение. Он страшился открытого, проницательного взора этих глаз, всегда дружески смотревших на него; страшился пожатия этой красивой аристократической руки, которую ему протянут как верному, испытанному другу.
Твёрдыми шагами вошёл он в столовую, откуда все понемногу разошлись, и, окинув быстрым взглядом весь зал, увидел, что герцог беседовал с графом Оксфордским, а у ног его спокойно почивал верный Гарри Плантагенет. Серьёзное лицо герцога просияло при виде друга.
— Я уж думал, что не увижу вас, — сказал он, горячо пожимая молодому человеку руку. — Милорд Оксфорд сказал мне, что вы сейчас уезжаете.
— Неужели я мог уехать, не попрощавшись с вами?
— Я этому не верю, но партия в шахматы оказалась, по-видимому, очень интересной.
Эверингем почувствовал, что меняется в лице; к счастью, он стоял спиной к огню. Он сразу же убедился, насколько прав был кардинал: герцог Уэссекский уже слышал о свидании в большой приёмной.
— О, его преосвященство — страстный шахматист, — как можно спокойнее ответил Эверингем, — и я не мог отказаться сразиться с ним ещё раз, тем более что, может быть, больше не увижу его по возвращении из Шотландии.
Он чувствовал устремлённый на него пытливый взгляд герцога, и его охватило безумное желание предупредить друга, послав к чёрту всякую дипломатию. Ему стало невыносимо видеть у ног герцога красавицу-собаку, такую верную и преданную. Однако, пока он колебался, со двора донёсся резкий звук трубы.
— Кажется, вам пора отправляться, — с лёгким оттенком грусти произнёс герцог. — Мне жаль, что вы едете. Гарри Плантагенет и я станем скучать без вас в этом скучном месте, и мне среди врагов не будет доставать вашей преданной руки.
— О врагах не может быть и речи, дорогой милорд! — горячо возразил Эверингем. — Посмотрите вокруг себя и скажите: где вы видите врагов? Все — ваши сторонники и, если вы пожелаете, ваши верные подданные, — многозначительно прибавил он.
— Сегодня — друзья, завтра, может быть, враги, — задумчиво произнёс герцог. — Однако теперь не время рассуждать о моих делах. Счастливого пути, друзья! Гарри, поклонись самому честному человеку во всей Англии; ты его не увидишь, пока он не вернётся из Шотландии. Скажу вам на ухо, дорогой мой, что вы не должны удивляться, если, вернувшись, уже не застанете меня свободным человеком. Пойдём, Гарри, проводим приятеля до ворот.
Он взял Эверингема за руку и в сопровождении группы друзей вышел из дворца. Со всех сторон слышалось: «Да хранит вас Бог!» — когда герцог проходил среди блестящей толпы друзей и знакомых. В этот период его популярность достигла своего апогея. Что касается Эверингема, то при последних словах герцога, намекавших на его сегодняшнюю встречу с леди Урсулой, у молодого человека пропало всякое желание предупредить друга.
Всё было готово к отъезду. Посланники королевы, которых Мария отправляла к шотландской королеве-регентше, до Гринвича ехали верхом, а на рассвете должны были сесть на корабль, чтобы отправиться в Шотландию морем.