Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток
Шрифт:
— По-видимому, она исчезла, — кротко сказал кардинал. — Может быть, умерла. Некоторые говорят, что это были вы, — прибавил он, понизив голос до шёпота.
— Они лгут, — возразила Урсула. — Меня там не было, и не ради меня его светлость хочет пожертвовать и жизнью, и честью.
О любви Урсулы к герцогу кардинал догадывался, хотя не думал, что она так серьёзна; но ревность молодой девушки была для него новостью, которую он счёл лишним козырем в своей игре. Он глубоко вздохнул с видом разочарования.
— Ах, если они лгут, дочь
Встав с кресла, кардинал принялся ходить по комнате, словно углублённый в свои мысли. Урсула молчала, неподвижно глядя вперёд. Она вдруг поняла, что этот человек послал за нею, чтобы воспользоваться ей для своих планов. Чувствуя себя беспомощной мышкой во власти безжалостной кошки, она постаралась вернуть себе самообладание, хотя с горечью чувствовала, что не устоит в борьбе, но не понимала, чего хочет от неё этот человек с кошачьими манерами.
Не видя её лица, кардинал наблюдал за каждым её движением, будучи уверен, что близок момент, когда она, дрожа от ужаса, с мольбой упадёт к его ногам. Подойдя к двери в зал суда, он чуть-чуть приотворил её, и в кабинет ворвался смутный шум, из которого выделялись отдельные голоса.
— Слушайте, дочь моя! — шепнул он. — Это говорит председатель суда.
Сначала Урсула от волнения не могла ничего понять из речи лорда Чендойса.
— Милорды и джентльмены, — начал председатель, — сегодня вы собрались здесь, чтобы разобрать дело Роберта д’Эсклада, герцога Уэссекского, обвиняемого в низком преступлении, которое он совершил с заранее обдуманным намерением.
Кардинал лишь отворил и затворил дверь; это кошка дотронулась до мышки своими безжалостными когтями. При имени герцога Уэссекского Урсула поднялась во весь рост, устремив на своего мучителя неподвижный взгляд, подобно птичке, загипнотизированной взором змеи. Её щёки вспыхнули; она поняла, что за стеной начался суд над любимым человеком. Когда она сегодня ехала в Вестминстерское аббатство, то видела многочисленную толпу и слышала имена пэров, которым предстояло принять участие в разбирательстве дела.
— Нет, нет, — зашептала она отступая, — это ложь!
Девушка пошатнулась и прислонилась к столу, чтобы не упасть.
— Герцог сам сознался, — снова услышала она голос кардинала, — и не больше чем через час ему вынесут приговор, и он будет осуждён на смерть.
Молодая девушка провела рукой по влажному лбу, стараясь собраться с мыслями. Раза два она взглянула на кардинала, но его лицо выражало неумолимую строгость. В горле у неё пересохло, однако она попыталась говорить.
— Нет, нет, этого не может быть! — машинально повторила она. — О, милорд, вы так могущественны, так умны... вы найдёте средство спасти его. Неужели вы послали за мною лишь затем, чтобы мучить меня?
— Дитя моё...
— Эта женщина...
Урсула готова была упасть на колени перед человеком, которому доставляло удовольствие мучить её; готова была на коленах целовать руки неведомой соперницы, из-за которой столько страдала в последнее время, — лишь бы спасти его!
— Где эта женщина? — в отчаянии повторяла она.
— Она стоит теперь предо мною, — сурово ответил кардинал, — надеюсь, раскаивающаяся и готовая открыть истину!
— Нет, нет! — с ужасом запротестовала Урсула. — Это ложь, слышите? Это была не я! — Голос её перешёл в рыдания, от которых даже камни заплакали бы. — Неужели я ещё не довольно страдала? — тихо сказала девушка, словно говоря сама с собою. — Я ревновала, ненавидела женщину, которую герцог любил больше меня, ради которой жертвует всем. — Ноги у неё подкосились, и она упала к ногам своего мучителя. — Найдите её! — зарыдала она. — Вы можете!
Вместо ответа кардинал снова приотворил дверь. Теперь говорил секретарь королевы, Баргэм:
— И ввиду доказанного преступления Роберта д’Эсклада, герцога Уэссекского, я требую для него смертного приговора.
— Нет, нет, только не смерть! — простонала Урсула. — Неужели никто не придёт спасти его?
— Никто не может спасти его, кроме вас, дочь моя! — сурово произнёс кардинал, снова запирая дверь.
— Разве вы не понимаете, что меня там не было? Чего же вы от меня хотите? Там была другая женщина, ради которой он убил и за которую умрёт... но не я!
— Ну, в таком случае ничто не может спасти его от казни, — со вздохом произнёс кардинал, снова занимая своё прежнее место, как человек, исполнивший всё, чего от него требовали.
Урсула молча следила за ним, стараясь угадать, что скрывается за этой маской благодушия. Если бы она могла прочесть его мысли, то убедилась бы, что его честолюбие было вполне удовлетворено. Машинально подойдя к двери в зал суда, она услышала заключительные слова:
— И так как обвиняемый признался в совершении этого позорного убийства, то подлежит смертной казни.
Девушка вздрогнула всем телом и, оправив на голове вуаль, твёрдыми шагами прошла через кабинет и заняла своё прежнее место, напротив кардинала. Она была очень бледна, но в её глазах больше не было слёз. Кардинал инстинктивно избегал её сверкающего взора, зная, что теперь она всё поняла, а она знала, что он не верил в её причастность к убийству и что она нужна ему только для исполнения его планов. Однако и зная это, она всё-таки не колебалась. Её великая любовь взяла верх над ревностью; счастье её было разбито, но своё сердце, отданное любимому человеку, она не в силах была взять назад.