Последний маршал
Шрифт:
— Эх, Володя, Володя, помню я, как ты пришел сюда, в это здание, розовым юнцом. И вот ты уже большой начальник, который может брать на себя ответственность за крупное нарушение правил, ничем при этом не рискуя. А я, заметь, все на той же самой должности. И шишки все так же будут валиться именно на мою голову, а она уже не такая крепкая, как десять лет назад…
Аничкин выслушал эту тираду молча, а когда старик закончил, положил карточку на край стола и легонько пальцем подтолкнул ее по направлению к Ахмету Ахметовичу.
Тот глубоко вздохнул, но карточку все-таки взял:
— Раньше за такое дело полагался расстрел
Абушахмин принципиально не признавал новых наименований. Он продолжал называть Государственную Думу Верховным Советом, Лубянку — площадью Дзержинского, а расположенный неподалеку супермаркет «Седьмой континент» — сороковым гастрономом. Кроме того, он не верил, что новые порядки продержатся долго. Может быть, у него, старого сотрудника органов госбезопасности, были основания так думать?
Бурча что-то себе под нос, Абушахмин вставил карточку в прорезь стоящего на столе магнитного сканера, собранного, скорее всего, его собственными руками, и вывел информацию на экран компьютера. Однако на нем появилась лишь сухая надпись: «введите текущий пароль».
— Ладно, попробуем с другой стороны.
Но все его попытки были тщетны. В ответ на каждое его действие на экране появлялась маленькая смеющаяся рожица и красная табличка со словами: «Попытка взлома программы является грубым нарушением внутренних правил Федеральной службы безопасности России».
В конце концов, Абушахмин, почесав в затылке, отдал карточку Аничкину:
— Здесь использованы какие-то неизвестные коды. Могу только сказать, что они будут, пожалуй, посложнее кремлевских. Мне удалось выяснить лишь две первые буквы кода — СУ. Обычно они обозначают какое-то сокращение. Однако мне неизвестен отдел, организация или проект с таким названием. Может быть, что это просто условное буквосочетание. Очень жаль, что не смог помочь.
Выйдя из лаборатории, Аничкин решил сразу, не заходя в свой кабинет, отправиться домой.
На часах было начало девятого. Володя вырулил с маленькой стоянки, находящейся за зданием ФСБ, и поехал на Красную Пресню, где вот уже десять лет они жили с Таней Зеркаловой. Володя не настаивал на том, чтобы она переменила фамилию. Для нее это тоже был непринципиальный вопрос. Правда, как-то раз она сделала такую попытку, но, увидев в паспортном столе длиннющий перечень бумаг, которые нужно было собрать для этого, быстренько ретировалась. Окончательную точку в этом вопросе поставил Михаил Александрович, который сказал: «А если разбежаться задумаете? Опять все по новой затевать?» Так Таня и осталась с фамилией своего бывшего мужа. Кстати, интересно, что теперь поделывает Толя?
Володя не торопясь выехал на Тверскую. Час пик давно прошел, и машин было немного. Порывшись в бардачке, он обнаружил давно забытую там начатую пачку «Кэмел», размял изрядно подсохшую сигарету и закурил.
Посещение Абушахмина скорее породило новые загадки, чем разъяснило ситуацию. Конечно, миниатюрная атомная бомба — это не шутки, доступ к ней должен быть надежно защищен. Но почему Петров не воспользовался обычным предупреждением начальника «Пульсара» по шифрованной связи? Аничкина там все знали, и вряд ли кому-нибудь в институте пришло бы в голову возражать. Зачем надо было специально изготавливать такую мудреную магнитную карточку, которую даже Абушахмин не смог расшифровать?
Внешне, конечно, все выглядело вполне логично — само существование «Самума» составляло важную государственную тайну. Но Аничкин нутром чувствовал, что вся эта операция (как ее назвал Петров? «Профилактика»?) имеет еще один, скрываемый от него смысл.
Стоп! А если ключом к загадке может быть эта странная аббревиатура, которую назвал Абушахмин.
СУ. Что бы это могло обозначать? Союз утопленников?
Нет. Это может быть…
Аничкин так резко нажал на тормоза, что двигавшийся сзади «джип» едва не ткнулся в багажник его «девятки». Сидящая за рулем «джипа» смазливая блондинка покрутила пальцем у виска и, объехав машину Аничкина, укатила дальше. Володя рассеянно проводил ее взглядом и, спохватившись, подрулил к тротуару.
…Это было около месяца назад.
Таня не любила шумных компаний, и поэтому гостями на днях ее рождения обычно были только родители. И на этот раз все было точно так же. Посидели, выпили, Михаил Александрович преподнес дочери подарок — серьги с небольшими изумрудами. Все-таки это был юбилей — Тане стукнуло тридцать пять.
Часов в девять вечера родители поехали домой. Таня, свалив грязную посуду в раковину, пошла спать, а Володя решил курнуть на сон грядущий. Тут он обнаружил валяющийся на диванчике пиджак Михаила Александровича. Видимо, старик хватил лишнего за здоровье любимой дочери и по рассеянности забыл его здесь. Погода тогда была теплая, так что, даже выйдя на улицу, он не обратил внимания на отсутствие пиджака. Так и уехал на своем служебном «ЗИЛе».
Аничкин к своему тестю относился с большим уважением, поэтому решил повесить пиджак в шкаф, чтобы он не помялся. Возвращаясь на кухню, он заметил валяющуюся на полу сложенную вдвое бумажку. Видимо, она выпала из кармана пиджака Михаила Александровича.
Володя развернул ее. Это был простой клочок бумаги, на котором размашистым почерком было написано: «Как насчет фондов для Стратег. упр-я?» Аничкин не придал бы этой бумажонке никакого значения, если бы не одно обстоятельство. Записка была написана химическим карандашом. На ней совершенно явно были заметны места, когда пишущий слюнявил карандаш, и он начинал писать темно-фиолетовым, а потом, когда грифель высыхал, черта начинала бледнеть. Ну кто еще, скажите на милость, кроме генерала Петрова, в наше время пользуется химическим карандашом? Да и почерк был вроде как его.
Аничкин пребывал в несколько разомлевшем состоянии после выпитого и поэтому, положив записку в карман пиджака тестя, забыл о ней.
А задуматься следовало. Хотя бы над тем, какие такие общие дела могли связывать начальника отдела ФСБ, занимающегося разработкой нового оружия, и совминовского работника…
Итак, в записке говорилось о фондах для какого-то «Стратег. упр-я», по всей вероятности, Стратегического управления. А не есть ли это расшифровка аббревиатуры СУ?
Совпадение было весьма очевидным. Карточка-идентификатор была получена из рук Петрова, записку писал он же. Судя по тому, что об этом Стратегическом управлении никто и слыхом не слыхивал, факт его существования находился на недоступном Аничкину уровне секретности. Это вполне соответствовало тому, что коды, защищающие информацию на пластиковой карточке, были, по выражению Абушахмина, «почище кремлевских».