Последний маршал
Шрифт:
Кстати об осведомленности Томочки, в том числе о ее способности эту осведомленность демонстрировать. Именно она и сообщила мне о Борисове.
— Вы уже слышали? — спросила она, принимая из моих рук бумагу и делая при этом скорбное лицо.
— О чем? — вяло поинтересовался я, готовясь выслушать очередную сплетню.
— Об этом Борисове! Ну, на которого покушались.
Я моментально навострил уши:
— А что такое?
— Скончался, — вздохнула скорбно Томочка.
У меня не было оснований не верить ей. Но и принимать все на веру я тоже не мог.
— Это точно? — хотя я уже знал, что точно.
— К сожалению.
Интересно, она о нем скорбит или мне сочувствует? Ох уж мне эти сердобольные машинистки!
Я подождал, пока она напечатает письмо, забрал его, прошел в свой кабинет, порвал его на мелкие кусочки за ненадобностью, успел отметить, что Лили Федотовой нигде нет, вздохнул и поехал в военный госпиталь, где, по словам Томочки, скончался Федор Борисов.
На месте происшествия, как водится, уже орудовала оперативно-следственная бригада из МУРа во главе с Грязновым.
— Что-то мы в последнее время часто стали видеться, — посетовал я на судьбу, пожимая Грязнову руку. — Куда ни приду — всюду ты. Зачем ты их убиваешь, Слава?
— Э, нет, — как-то очень уж охотно подхватил он мой тон. — Оборотись-ка на себя, кума. Как только я приезжаю по вызову, через некоторое время подъезжаешь ты. Тянет на место преступления?
— Что ты! — отмахнулся я. — Представляешь, в скольких местах меня сейчас нет? А здесь что?
— Убийство.
— Ну конечно, как же я сам не догадался. Твое присутствие — гарантия серьезности происшествия. Я все думаю: чего это такой важной шишке, как замначальника МУРа, не сидится на месте, чего это он сам все время выезжает на место происшествия, чего помощников и собственных оперов не посылает?
Вопрос остался без ответа. Он только пожал плечами: что, мол, с тобой делать, раз ты сам не понимаешь?
— Ладно, — перешел я к делу. — При каких обстоятельствах его убили?
Он молчал, не отвечая. Я почувствовал неладное. Что-то меня смущало, дискомфорт какой-то. Может быть, то обстоятельство, что в коридоре и палате начисто отсутствовали так называемые люди в белых халатах? Нет, правда, куда задевались доблестные врачи и вообще все те, кто отвечал за жизнь Борисова — в том числе громилы, которые не пускали меня к покойному?
— Что ты молчишь, как рыба об лед? — спросил я Грязнова.
— Странно все это, — отозвался наконец он.
— Что именно? — быстро спросил я.
— Да вот то самое, — невнятно ответил он.
— Славка!
— Или эти охранники великие актеры, в которых пропал талант лицедеев, или происходит чертовщина… И знаешь, я все-таки склонен к мистике. Не верю я, что, обладая такими незаурядными актерскими данными, молодые ребята поступают не в театральный институт, а в охранники.
— Как интересно, — сказал я невозмутимым тоном. — А нельзя ли попонятнее?
— А вот как они мне рассказали. Они — оба — стояли у дверей палаты, где лежал Борисов. Каждые пятнадцать минут открывали дверь и проверяли, как он. Говорят, такая была инструкция. Все шло нормально. Кроме Борисова, в палате, естественно, больных больше не было.
— И что?
— В четырнадцать ноль-ноль к палате подошла медсестра — она должна была проверить состояние больного и проделать какую-то процедуру вроде укола. Эти ребятки проверили ее.
— В каком смысле?
— Ну, нет ли у нее чего постороннего. Оружия, например. Не ухмыляйся, они ее не лапали, а просканировали.
— Как это? — Я не удержался и подмигнул Славке.
— Аппарат такой, — терпеливо объяснил Грязнов, не реагируя на мое хулиганство. — Сканер называется. Если чует оружие — сигнал подает.
— Понятно.
— Ну вот. Все нормально, они открывают дверь и видят Борисова. А у него голова прострелена. И окна задраены.
— Это в такую-то жару?
— Там кондиционер в палате.
— В общем, ты предполагаешь здесь нечистую силу, да?
— Что-то в этом роде, — кивнул Грязнов. — Но и это еще не все. Кто-то его обыскал. И что-то нашел.
— Почему ты думаешь, что нашел? — недоверчиво спросил я.
— Потому что мы на нем ничего не нашли. Ни-че-го. Значит, если у него при себе что-то и было, то уже изъяли. Но, к сожалению, не мы.
Действительность быстро его опровергла, заставляя не делать поспешных выводов, какими бы логичными ни казались доводы.
К нам подошел молодой опер из его бригады и сказал:
— Господин подполковник, тут нянечка одну вещичку нашла, — и при этом он как-то загадочно ухмыльнулся.
— Чья нянечка? — не понял Грязнов.
— В больницах обычно работают нянечки, — напомнил я.
— И что там? — спросил он у опера. — Где она?
Молодой человек обернулся и знаком пригласил подойти к нам самую обычную старушенцию, какие во многих количествах работают в больничных учреждениях.