Последний маршал
Шрифт:
— Вы не могли бы поехать через Смоленскую? — попросила она по дороге. — Мне нужно забрать у подруги таксу.
— У вас есть такса? — удивился Турецкий.
— А что вас так удивляет?
— Может, перейдем наконец на «ты»? Я уже устал от грамматических упражнений; «вы», «вам», «вас»…
— Я ждала, когда предложит старший по званию, — улыбнулась Лиля. — А чем тебе такса не нравится?
— Если бы я вас… тебя… тьфу ты, совсем уже мозги отказываются соображать! Если бы я тебя представлял с собакой, то не с сосиской на поводке, а как минимум с датским догом, а лучше с тигром на цепочке.
—
— Не прибедняйся, сама это отлично знаешь!
— Знаю, — не стала запираться она. — И сосиска на поводке действительно не моя, а моей подруги.
— Удивительно! — сказал Александр, когда она замолчала. — Ты не назвала ни имени подруги, ни зачем она отдает тебе собаку и на сколько — это удивительно. Девяносто девять женщин из ста проболтались бы хотя бы по одному пункту.
Он сам не понимал, раздражает его эта девушка или, наоборот, нравится. Она заводила его — это точно. Он меньше на дорогу смотрел, чем на нее.
— Теперь налево, — объяснила Лиля, высунувшись в открытую форточку и высматривая номера на домах. — Улица Плющиха, дальше, до конца… Стоп. Вот ее дом. А вы что, разве не хотите со мной подняться? — спросила она, выходя из машины.
Турецкий с неохотой выполз из-за руля. Он по опыту знал, что когда сходятся две подруги, да еще когда снаряжают в дорогу любимого питомца, то лучше это дело пережидать не в машине, а за стаканом чего-нибудь холодного. К тому же его выжидающий вид должен стимулировать подруг к ускоренным сборам.
— Ладно, посмотрим на твою таинственную подругу, — кивнул он, поднимаясь следом за Лилей на второй этаж.
Она ничего не ответила, открыла своими ключами бронированную дверь и пропустила Александра в прихожую.
Турецкий вошел и присвистнул, оглядывая квартирку от пола до потолка.
— Ты проходи, проходи, — подтолкнула его легонечко Лиля. — Не бойся за свою репутацию честного следователя. Здесь живет художница.
— Художница? — Турецкий пожал плечами. — Бывают же чудеса на свете! Знаешь, у меня о художниках несколько другое представление… Почему-то все мои знакомые художники… В общем, все они доходяги и живут почему-то в конурах с интерьером из пустых бутылок и грязных холстов. А твоя подруга что, нарисовала «Джоконду»?
Лиля рассмеялась.
— Сейчас увидишь, — пообещала она. — Присаживайся пока здесь, — она кивнула на кожаный диванчик у стены. — Я поищу Ваксу. Она, наверное, забилась под кровать и боится выходить.
— Такса Вакса, — пробормотал Турецкий, усаживаясь на диван и чувствуя себя в этой квартире так хорошо, что с места не сдвинулся бы.
Однокомнатная квартира Гречки была отремонтирована (хотя точнее было сказать — отреставрирована) так, что казалась безразмерной. Все лишние стены выброшены, кухня и коридор совмещены в одну большую гостиную со светлыми, цвета слоновой кости, стенами. Кроме кожаного дивана, здесь помещался обеденный стол, телевизор, дерево в глиняном горшке бочечного размера. Сбоку неприметно вписывалась итальянская комбинированная плита, совмещавшая в себе холодильник и кухонную мойку. Стол от кухонного гарнитура с мраморной столешницей с успехом приспособили под рабочий, на нем стоял компьютер и лежали необходимые для работы предметы, смысл и назначение которых были Турецкому не ясны.
Из гостиной раздвижная дверь вела в единственную комнату — спальню. Лиля ушла в ту комнату и закрыла за собой дверь.
— Располагайся и не обращай на меня внимания! — крикнула она из спальни. — Там слева от тебя, под мойкой, холодильник, сам себе налей что хочешь, сок или пиво…
— А где же подруга? — спросил Александр.
— Не бойся, она в Германии. Никто сюда не ворвется, вся квартира полностью наша…
Пока она там неизвестно чем занималась, Турецкий налил себе ледяного пива и, взяв со стола трубку радиотелефона, набрал номер Тани.
«Если она дома, то встану и уеду, — подумал он, слушая длинные гудки зуммера, — а если никто не возьмет трубку…» Татьяна не подошла к телефону. В это время она стояла у ворот Лефортова, нервно перебирая в памяти все то, о чем хотела сказать мужу при встрече.
— Дрожит как кролик! — сказала Лиля, появляясь на пороге спальни с таксой на руках.
При виде Лили у Турецкого отвисла челюсть. То, что было на ней надето, не поддавалось никакому описанию, потому что хотя это самое и считалось, по большому счету, верхней одеждой, но у Турецкого возникло сильнейшее ощущение, что перед ним стоит совершенно голая женщина.
— Ты хотел видеть, что нарисовала моя подруга? — спросила между тем Лиля. — Она художник по костюму, вот одна из ее работ. Нравится?
Она подошла к Александру и присела напротив него на край стола.
— Гм! — откашлялся Турецкий, чувствуя, что у него запершило в горле. — По крайней мере, я теперь понимаю, как она добилась такого успеха.
— Да, это одна из первых ее работ, из коллекции платьев-коктейль, — объяснила Лиля, наклоняясь и опуская на пол собаку, которая тут же юркнула как мышь под диван.
То немногое и достаточно условное, что прикрывало бюст Лили, провисло на бретелях-ниточках, когда же она наклонилась, взгляду Турецкого открылась не только грудь — что там одна грудь! — он увидел все ее тело до самого пупка. Ему захотелось одним рывком сорвать с нее эту шелковую атласную тряпочку, схватить за подол и дернуть вниз с силой, чтобы треснули и лопнули на плечах тонкие бретели и все платье соскользнуло к ее ногам.
Александр встал и сгреб Лилю в охапку, поймал губами ее губы, схватил ее на руки и швырнул на диван как перышко. Она отвечала на его поцелуи с таким же энтузиазмом, но как только он освободил ее губы, перенеся свое внимание на ее грудь, он услышал над головой ее ровный и чуть насмешливый голос:
— Осторожнее… медведь! Это платье стоит три тысячи долларов.
Черт побери!
Турецкий ослабил хватку.
— Так сними его! — нетерпеливо сказал он, на всякий случай отстраняясь от драгоценной тряпки.
Чем Лиля не преминула воспользоваться.
— Ну, не все так сразу, — рассмеялась она, выпорхнув из его рук. — Что будем пить? Ты что любишь больше, неразбавленное или коктейль? — Она открыла холодильник и достала бутылку и тоник. — В общем, можешь говорить все, что угодно, все равно я приготовлю две порции. Такого ты еще не пробовал!