Последний наследник Триады
Шрифт:
— Я дам тебе совет, братец, — вздохнул я, вынимая из кармана кошель. — Никогда и ни в каком раскладе, даже если совсем плохо. Неважно. Никогда не жалей себя и не вини в своих проблемах окружающих. У тебя есть руки, ноги и голова на плечах, а ты ноешь. Поговори с людьми, которым жить осталось всего-ничего, поговори с теми, у кого инвалидность. Посмотри им в глаза и убедись в том, что твои проблемы — мелочь. И твои проблемы можно исправить. А помогаю я только детям и старикам, а тебе стоит самому позаботиться о своих желаниях.
Приняв пять сотен, Игорь сжал кулаки.
—
— Всё нормально, — отозвался я. — Мы же одна семья. Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. Попросить что-то большее, чем жалкие деньги.
Игорь поднял на меня глаза.
— У тебя есть работа для нас? Кость, я сейчас не верю, что выпрашиваю деньги у тебя, но… ты действительно это имел в виду?
— Работа есть всегда, приятель, — я пошагал к автобусу. — Для начала подмети двор, убери все бутылки вокруг и сделай так, чтобы было приятно здесь находиться.
Игорь оглянулся.
— Ты серьёзно?
— Я похож на клоуна? — улыбнулся я и открыл дверь автобуса.
Так и остался парень стоять посреди двора и провожать меня растерянным взглядом.
Было ли задание, данное мной, попыткой унизить? Определённо, нет. И я объясню, почему. Парень явно обижен на жизнь, на свой статус, он понятия не имеет, каким образом причина его негодований может быть связана с его личностью. Оттого опускает руки и видит способом заработка лишь работу на людей, которые видят в нём «шваль бездомную».
Если он окажется высокомерным и не станет делать то, что я попросил, это позволит мне сделать нужные выводы. Дальнейших дел с ним не последует. Но если он возьмёт себя в руки, отдраит двор и буквально вылижет всё до блеска, деньгами обижен не будет.
Автобус тронулся с места, и мы отправились в город — тратить деньги и исполнять мечты.
Да, стариков с нами не было. Впрочем, они не были богаты на желания. Ни одежда, ни условия, ни бытовая техника… им вообще ничего не было нужно. Всё кружило вокруг здоровья. Кто-то его пытался исправить, а кто-то загубить. Первой категории я и не думал отказывать. Кому зубы нужно было вставить, кому очки прикупить и трость какую…
Однако со второй категорией было чуть сложнее. Самой частой просьбой стариков было «что-нибудь дорогое и качественное из спиртного и блок сигарет».
И если на лечение я выделял деньги с чистой совестью, то просьбы купить алкоголь и прочее вызывали двоякие ощущения. Передо мной каждый раз вставал вопрос, что для меня важнее, их здоровье, или же моё положение в семье? Ответ приходил быстро: мне важнее получить одобрение стариков. Поэтому и на эти просьбы я отвечал согласием.
Что касаемо детей, моих ровесников и взрослых, их желания расходились сильнее. Детки мечтали быть как все, бегали по магазинам и выбирали себе хорошую школьную форму; рюкзачки, тетрадки и всю канцелярию — такую, как у всех. И стоило кому-либо из детей хотя бы намекнуть на покупку, как я тут же выделял на неё средства.
Что касаемо ребят постарше, за них решали гормоны. Максимализм подростков твердил: нужно выделиться из серой толпы безродных, а потому они просили оплатить им покупки новеньких модных гаджетов, современной одежды, в которой «не стыдно гулять по улицам», и разных побрякушек по типу наручных часов, солнцезащитных очков и прочего. Девушки, к слову, помимо всего этого ещё и набирали себе горы косметики, о которой раньше и мечтать не могли.
Со взрослыми я потратил куда меньше времени. У них были свои люди, которые распоряжаются деньгами, желаниями и всем остальным. Поэтому мне было достаточно выделить на всех около тридцати тысяч, чтобы закрыть все потребности надолго.
Вот только все эти просьбы и близко не стояли с желанием старейшины и всей «верхушки» нашей большой семьи. Мне пришлось выделить гору денег на мебель вроде кроватей, рабочих столов, кухонных шкафов и прочего. Я так же не стал отнекиваться от просьб оснастить разрушающийся дом окнами, ибо по вечерам там действительно было прохладно.
В общем и целом, все мои выходные были посвящены одному: трате денег.
Поэтому на утро понедельника, сидя ночью у озера в состоянии «дхьяна», я ощущал себя так, словно спас целый мир. Да, здравый рассудок твердил о том, что это всего лишь куча бездомных стариков и детей. Вот только эмоции полностью игнорировали сообщения разума, а я наслаждался самоощущением.
Сегодня озеро передо мной обрело истинный баланс — стало продолжением моего тела, разума и магического начала. Я чувствовал, как вода не просто подчиняется, а считает меня достойным того, чтобы подчиниться. Она плескалась по одному лишь моему зову: могла образоваться в приятный фонтан, струи которого танцевали передо мной. Могла заледенеть и стать смертельно опасным оружием, а порой вовсе завивалась вихрем и буквально парила на одном уровне с деревьями.
Я ощущал себя превосходно. Но задача моя состояла в том, чтобы как можно дольше подчинять воду, поэтому красочных танцев с водой я решил избежать.
А когда силы мои иссякли, и вода приняла прежнее состояние, я ощутил ауру. Сильную и незнакомую ауру мужчины средних лет. Он не подходил ко мне близко, встал в десяти метрах и крикнул:
— Господин Шагайн?
Я обернулся.
— Слушаю.
— Вы приглашены на ужин с Юрием Михайловичем Громовым. Машина ожидает вас.
— Он решил ночью со мной поговорить? — недовольно пробурчал я, поднимаясь. — Нам, школьникам, не разрешено разгуливать допоздна.
— Увы, господин Громов свободен только в это время. Прошу пройти за мной.
Глава 13
— Ничего не будешь заказывать? — удивился Юрий Громов, позволяя официантке наполнить бокал вином. — Думал, после победы на турнире тебе заплатили достаточно, чтобы позволить себе здесь славно отужинать.
— Не голоден, — лаконично отозвался я.
Я прибыл в указанный Юрием Громовым ресторан чуть позже, чем парень, поэтому присаживался в момент, когда перед ним лежали тарелки с дорогими на вид блюдами. Впрочем, всё вокруг казалось… слишком роскошным. Настолько, что я даже не стал открывать меню.