Последний поклон президента
Шрифт:
– Вы не держите на сердце зла и на меня не обижайтесь, я такой уж человек тяжелый. Привык правду говорить, а на правду обижаться не стоит. Может, уж больше и не свидимся, когда вот так придется - заскочить вам ко мне!
– Нет, конечно, нет, мне было очень приятно с вами поговорить. Я многое понял и узнал, - загадочно ответил президент и, пожав писателю руку, повернулся и зашагал прочь.
За ним семенили охранники. Недалеко от дома Астахова стояла кучка людей. Не смотря на позднее время, жители Ячменево с любопытством разглядывали президента из-за спин оцепления. Президент нырнул в лимузин. Через мгновение колонна покатила по узким улочкам, поднимая буруны февральского снега.
На крыльцо вышла жена Астахова. Пожилая женщина в скромном цветастом платочке подошла к мужу и потянула его за рукав свитера.
– Вова! иди домой, простудишься!
– Сейчас, мать, иду...
– Астахов смотрел вслед исчезнувшей колонне лимузинов.
Старуха посмотрела на писателя и спросила:
– А че он приезжал-то? Что надо было?
– Эх! Мучается он, мать! Хороший, видно, человек, тяжко ему, но дилемма перед ним стоит не простая! Ну да даст Бог! Все образуется, и он образумится! Хотя... Эх!
– тяжело вздохнул Астахов и вошел в дом.
Дверь жалобно скрипнула несмазанной петлей. Здоровенный кобель на цепи успокоился и затих в будке. Две старушки медленно брели по вечерней улице. Одна из них, перекрестившись, сказала:
– Завтра надо в церковь с утра сходить, видела я явление нехорошее, свечку надо поставить...
Глава девятая
Губернатор устало поморщился. Гул аэродрома отзывался звоном в ушах и противно давил на виски. Ветра не было, но пронизывающий холод лез под воротник и впивался мурашками в кожу. Бессонная ночь вылилась черными кругами под глазами и повышенным давлением. Президент со своим странным визитом до конца перепутал все карты. Его неожиданная, почти тайная, поездка в Ячменево и секретный разговор с Астаховым... О чем мог говорить президент с писателем? Какие у них могут быть точки пересечения? Астахов - птичка еще та! Непредсказуемый и дерзкий, он мог стать козырной картой в колоде президента. Сумел ли глава государства перетянуть его на свою сторону? Гусев мучился в размышлениях. Покосившись на своего помощника, сутуловатого, коренастого крепыша, Гусев крикнул, пытаясь быть услышанным в шуме винтов самолетов и вертолетов.
– Эй, Костя, дай-ка мне фляжку!
Тот засуетился и полез в большой черный портфель. Оттуда достал блестящую плоскую фляжку и протянул ее шефу. Гусев, открутив крышку, сделал несколько глотков. Коньяк приятно обжег пищевод и, словно живительная сила, разошелся по организму. Прошедшей тяжелой ночью губернатор выпил огромную бутылку французского коньяка. Но хмель не брал его. На утро осталась только головная боль и красные от бессонницы глаза. С ним такое было всегда, когда он волновался. В Афгане, будучи командиром батальона десантников, он выпивал литр водки за ночь, когда шли бои, и его ребята гибли в горах Кандагара и Паншера. Каждый погибший боец стоил кучи нервов, и чтобы окончательно не потерять разум, он глушил напряжение спиртным. У Гусева вообще никогда не было заметно состояние алкогольного опьянения, это была одна из особенностей его организма.
Губернатор встряхнул головой и посмотрел на зависший над бетонным полем вертолет. Новенький МИ-8 стрекотал пропеллерами, поднимая снежную поземку. Белый порошок снежинок разлетался клубами. Гусев любил летать. И в отличие от многих, никогда не боялся, что разобьется. Вертолеты вообще ему были как родные. В их неуютных и шумных чревах он провел тысячи часов перелетов.
Что же решил президент? Его неожиданный приезд и такой же неожиданный отлет... После Ячменево президент даже не заехал в здание администрации области и не встретился с журналистами. Гусев ждал скандала. Но его не последовало. Что вообще задумал президент? Его поведение было неожиданным и настораживающим.
Лететь на юг области было задумкой самого Гусева. Он хотел отличиться и подойти к историческому, по его мнению, шагу с нестандартной стороны. Официальное заявление Гусев хотел сделать на вершине одной из гор в Саянах. Там, на высоте более тысячи метров, в самом центре Азии, должна была начаться новая эпоха в современной истории России. Для освещения своего поступка он пригласил телевизионщиков и газетчиков. Телекомпании федерального уровня и местные должны были к вечеру разнести весть о политическом заявлении губернатора, о начале процедуры референдума и попытке добровольного выхода Белоярской области из состава Российской Федерации. Конечно, Гусев на успех не расчитывал. Пример Чечни мог служить только страшным уроком строптивым сторонникам сепаратизма. Но Сибирь не Чечня! Сибирь - это взвешенные и грамотные решения. Покладистый и в то же время крутой нрав сибиряков вселял надежду, что кровь не прольется. Этакая бархатная революция могла бы быть совершена при условии поддержки Запада и соседних областей. Хотя бы даже молчаливой.
Гусев рассчитывал на резонанс в мире. Пусть его судят, пусть посадят в тюрьму! Не это важно, Манделу тоже сажали, а кто он сейчас! Гражданин мира и Нобелевский лауреат! Это будет толчок, толчок к независимости Сибири! Суровый и прекрасный край заслуживает более счастливой доли. Ни царь, ни коммунисты не поняли, что Сибирь - это особая страна, ничем не хуже Канады и США, а может и лучше! И царь, и Сталин, а за ними Хрущев, Брежнев и прочие, относились к Сибири незаслуженно пренебрежительно. А зря! Без Сибири нет богатства России, пусть Москва поймет, что нельзя так обходиться с народом этого могучего края.
Для надежности, чтобы его заявление было услышанным, Гусев пригласил к себе три съемочных группы из CNN, BBC, и ZDF. Иностранные журналисты при любом раскладе передали бы в эфир это скандальное заявление. Но вертолет был уже на поле, а телевизионщиков из США, Англии и Германии все не было. Их российские коллеги ждали в зале ожидания. Полет задерживался уже на час. Гусев с тревогой взглянул на часы и посмотрел на помощника. Тот развел руками.
Гусев волновался. Журналисты были его гарантией безопасности. Из помещения вокзала выбежал еще один помощник и бегом направился к губернатору. Губернатор не стал ждать и сделал несколько шагов в его сторону.
– Ну? Что там у тебя?!
– Плохо дело, Алексей Петрович! Из Москвы только что позвонили, говорят, что все съемочные зарубежные группы не получили аккредитацию в Белоярск, поэтому сюда их не пустят, какие-то заминки с оформлением документов! Они смогут приехать в лучшем случае через два дня!
– прокричал помощник ему на ухо.
– Черт! Это подстава! Черт, мы не можем откладывать! А у наших телевизионщиков есть выходы на зарубежные каналы! Ну, чтобы пленку, если что, переслать?
– По-моему, есть!
– Ладно, летим! Собирай народ! Пусть садятся в вертолет!
– скомандовал губернатор.
Помощник кивнул и рванул обратно - к зданию аэровокзала.
Через минуту на поле появилась толпа. Несколько операторов с камерами и штативами, длинноногие корреспондентки и представители администрации. Среди них Вера Корза, волевая женщина и правая рука губернатора. Без нее он не принимал ни одного важного решения. Авторитет ее в области был огромен. Вера всегда говорила губернатору правду, за это он ее ценил и всегда прислушивался к ее советам.