Последний поклон президента
Шрифт:
– Нет.... не упрашивай...
– Нет, ты мне скажешь! Хочешь, я тебе заплачу? Хочешь, прямо сейчас? У меня есть лишняя тысяча евро! Больше не могу! Поедем в гостиницу - деньги в сейфе! Прямо в номере!
Андрей резко одернул руку. В его глазах мелькнула злость и обида:
– Тысяча, говоришь.... Да пошла ты!
– И, схватив штатив, он быстро зашагал к дороге.
Ева побежала за ним, дергая Андрея на ходу за рукав:
– Извини, Андрей! Извини! Я не права! Извини!
Смирнов остановился, и, повернувшись к Еве, зло сказал:
– Знаешь, не все измеряется деньгами! Не все! А ты, ты не понимаешь, в какую историю хочешь попасть! Влезть в опасное дело! Вы там, в сытой Европе, ни хрена так и не поняли! Ни хрена!
Ева посмотрела ему на губы и удивленно спросила:
– Что это - ни хрена?
Андрей изумленно оглядел Еву с ног до головы и спросил:
– Ты что, дура?!
Ева лишь хлопала глазами.
– Ты что, не знаешь, что это Россия?! Нет тут шуток, кроме анекдотов!
– Дура - это ругательство?
– не слушая его убеждений, спросила Ева.
Андрей махнул рукой и, отвернувшись, пробубнил:
– Дура, это- дура! А дурак, это - дурак!
– Дурак, это ты?
– наивно переспросила Ева.
Андрей тяжело вздохнул и грустно ответил:
– Дурак - я, ты права. Где ты живешь - в Октябрьской?
– Нет, в гостинице "Белоярск", номер триста пять.
– "Белоярск", говоришь, хорошая, дорогая гостиница! Поехали прямо туда с аппаратурой, но меня могут не пустить.
– Я дам швейцару сто евро...
– улыбнулась Ева.
– А, тогда пустят, но сначала надо кое-куда заехать и кое-кому позвонить! Где этот гребаный Сережа и его "Волга"? Поставил машину - черт знает где!
– Андрей с опаской посмотрел на дорогу.
– А кассету, которую они забрали, отдадут?
– спросила Ева.
– Отдадут, когда все сотрут!
– Андрей, отыскав глазами желтую машину такси, махнул рукой Сергею.
Переходить через дорогу он не хотел - хватит и двух покушений за день.
– Мозгами Россию не поймешь, - тихо пробормотала Ева.
– Не мозгами, а умом. Мозги есть у всех, а вот ум....
– Какой интересный и сложный язык! Я его уже двадцать лет учу и не могу выучить. Столько оттенков смысла в каждом слове - сплошная тайная философия!
– Ева робко улыбнулась.
Смирнов бросил на нее тяжелый взгляд, но ничего не ответил.
Глава двадцать третья
– Витя, ты понимаешь, что замять это уже нельзя!
– Егоров нервно ходил по кухне.
Постников сидел на табуретке возле большого деревянного стола. Отсутствие скатерти на нем делало поверхность крышки похожей на взлетное поле аэродрома. Толстые щели между стыками досок напоминали разметку взлетной полосы. Бутылка водки величественно возвышалась, словно башня диспетчерской, а открытая банка с кильками в томате была похожа на локатор.
Это была квартира друга Егорова. Художник местного драмтеатра постоянно был в длительных командировках и оставлял ключи Илье Васильевичу. Тот использовал ее в разных целях, но чаще для пьянок с друзьями и коллегами. Иногда и Виктор брал ключи у Егорова, чтобы привести сюда на ночь какую-нибудь симпатичную новую знакомую. В сложившейся ситуации жилище старого художника превратилось в настоящую, конспиративную квартиру.
Постников сидел и отрешенно смотрел на водопроводный кран. С его носика монотонно, как ритм метронома, капала вода, ударяясь о ржавую раковину.
– Витя, ты попал в капкан! Эти мальчики из конторы так просто все не оставят. Знаешь принцип сокрытия информации?
– Да, информация скрыта, когда нет свидетелей, и даже если, преступление очевидно, его нельзя доказать! Основы...- грустно бросил ему в ответ Постников.
– Вот именно!
– Егоров плеснул понемногу водки в стаканы.
– Теперь информацию нужно сделать доступной. Тогда они не смогут вас трогать, а пока ее знаем только мы, дела плохи.
– Но меня, Васильевич, напрягает одно. Зачем эта Света все мне рассказала? Я не верю в ее порыв старой любви и жалости, может, это игра?
Егоров задумался, и, одним глотком выпив водку, подцепил вилкой кильку из банки:
– Правильно делаешь, я тоже не верю - слишком все подозрительно. У меня складывается впечатление, что они играют с тобой. Но только вот зачем?
– Хм, не знаю...
– Нам надо все раскусить и закусить, - Егоров прожевал кильку, вытер губы салфеткой и закурил.
Постников тоже выпил свою дозу и поморщился:
– Знаешь, Васильевич, может, мне упасть на дно?
– И что? Ты все время на дне будешь? Пожизненно? Нет, они все равно тебя найдут! Контора у них серьезная.
– Да, ты прав, но зачем все-таки она мне рассказала о прослушке?
– Я думаю, чтобы ты засуетился, занервничал. Ты-то ведь не знаешь, где Андрюха спрятал эти идиотские бумаги?!
– Да нет, конечно, когда он мне это сказал, я вообще опешил! Тоже - гаденыш хороший!
– Хм, ты не прав: в его действиях есть свой резон. Если бы вы бумаги уничтожили, то и вы совсем не нужны были! А так - есть шанс. Они, скорее всего, тоже подозревают, что ты не знаешь про бумаги, где они находятся! Вот и хотят через тебя на них выйти.
– А потом?
– А потом, ну, дружок, сам знаешь или что, блокбастеров не смотрел?
– Черт! Неужели нет выхода?
– обреченно спросил Постников.