Последний поклон президента
Шрифт:
– Что за история?
– Да вот, приехали мы в Ленинград, я тогда первый раз в России оказалась. Девочкой была.
– И что?
– Ну и решила с подружкой на практике русский язык попробовать - поговорить с настоящим русским парнем, а то до этого все болтали между собой, а это не то! Едем мы в метро, я волнуюсь -рядом стоит молодой парень, блондин, веснушки. Ну, настоящий русский! Я ему говорю по-русски: "Здравствуйте, как пройти на Дворцовую площадь". А он посмотрел на меня презрительно и говорит по-английски: "Я не говорю по-русски! Говорите по-английски". Я удивилась: как так - русский по-русски не говорит?! А потом разговорились - моя подруга по-английски болтала.
– И что, на иностранца что ли нарвались?
– Нет, он был латыш из Риги, просто не хотел по-русски говорить, не считал себя русским. Ему хотелось быть латышом. Тогда-то Латвия еще в СССР была. А они вас оккупантами называли!
– Да они нас и сейчас называют, странно это - вы их тоже оккупировали, в войну, а они только нас называют, а вы вроде теперь им друзья.
– Мы оккупировали их всего три года, а вы пятьдесят!
– Ева глотнула ликера из бокала.
– То есть, мы плохие, а вы хорошие?
– Нет, не в этом дело. Просто вы никак не хотите признать зло.
– Ты про коммунизм?
– Да, он столько горя всем принес, а вы делаете вид, будто ничего не случилось. Это не правильно. Мы вот признались, что нацизм - это зло. И знаешь, нашей нации даже легче стало. Ведь великой считается не та нация, которая сильная, а та, которая имеет силы признать свои ошибки!
– Да, то, что немцы - философы, я знаю, ты красиво говоришь, но жизнь - это не только красивые слова, все намного сложнее!
– Это у вас, русских, все сложно. На самом деле все - просто.
– Так ты знаешь, что нам надо делать, чтобы жить хорошо?
– Да, знаю...
– Хм, и что же?!
– Вам надо просто любить себя, любить окружающих, уважать близких и дальних! И воспитывать в себе это уважение. И тогда у вас все получится. Я просто как посторонний человек все вижу. Вы не уважаете себя, а злитесь на окружающих.
– Хм, я вот на тебя не злюсь, ты мне ничего плохого не сделала.
– Ну, я и ты - частный случай, а я имею в виду - вас, русских. Вы злитесь друг на друга!
– Да, интересный рецепт, а как заставить людей не злиться друг на друга? Ведь общество так несовершенно, наше общество. Каждый хочет жить в достатке, быть богатым, а порой в нашей жизни на элементарное не хватает, как тут не разозлишься?
– Чтобы быть богатым, надо уважать свой труд и труд окружающих тебя людей. Только уважение к труду может привести к достатку. Бизнес не может быть построен на обмане, а труд - это часть бизнеса. Не надо завидовать успешным и деловым людям. А им не надо строить свой бизнес на резкой прибыли. Ведь почти всегда резкая прибыль - это нехорошо, это всегда связано с криминалом, с обманом.
Смирнов улыбнулся. Наивные рассуждения иностранки звучали как сочинение в школе. Романтика человеческого достоинства и справедливое общество! Ах, если бы так же думали многие в России!
– Нет, Ева, я вижу, ты плохо знаешь нашу страну. У нас семьдесят лет в человеке убивали личность, семьдесят лет в человеке убивали уважение к частной собственности, а это и есть твой труд! Мы просто не знаем, что такое уважение к своему труду. Поэтому наше общество больно! Это вам там, за границей, кажется, что наш народ не хочет жить при демократии. Он хотел демократии, но, попробовав, плюнул! Любви к работе ведь ему коммунисты не привили. Да и вера в доброго царя еще сильна в народе, вера в сильную и справедливую руку! Мы думаем, что жить в тоталитарном государстве проще и надежнее, чем в демократическом, и от этого никуда не денешься. Поэтому все твои рассуждения - не для нашего народа! Хотя я с тобой во многом согласен.
Ева посмотрела ему в глаза и, словно актриса провинциального драмтеатра, произнесла пафосную реплику:
– Андрей. Это - не я говорю. И ты можешь с этим соглашаться или не соглашаться, это говорит история, это говорит здравый смысл!
– Господи, сколько патетики! Хм, ты пытаешься вселить в мое сознание любовь к демократическим ценностям? Но я и так демократ! Я - журналист, а в нашей стране, к сожалению, самые демократически настроенные люди - только журналисты! Даже интеллигенция сейчас считает демократию дерьмом! Некоторые так и называют ее - дерьмократия!
– Как-как ты говоришь? Дерьмо-кратия?! Ха - интересно!
– Ева рассмеялась.
Смирнов обиделся:
– Тебе смешно.
– Не обижайся, просто Уинстон Черчилль однажды сказал очень верную фразу. Если ее перевести на русский, она звучит примерно так: "Демократия - очень мерзкая форма управления государством, но, к сожалению, ничего совершеннее люди не придумали". Умный он был, этот толстяк.
– Ева вдруг стала грустной, поставив бокал на стол, серьезно добавила:
– Ладно, что-то мы от главного уклоняемся, прячем главное. Я пригласила тебя в свой номер не за тем, чтобы разговаривать о причинах плохого устройства вашего государства, и не на романтический ужин. Я вообще к себе мужчин вот так не приглашаю, поэтому прошу тебя, расскажи мне то, что ты обещал. О деньгах мы договоримся. Я тебя, поверь, не обману.
Смирнов тоже помрачнел. Он вдруг заметил, что в эти минуты совсем забыл о своих проблемах. Ему было хорошо с этой чужой и далекой немкой. Сидеть вот так и разговаривать. Жаль, что все хорошее быстро кончается. Она разрушила все это хрупкое очарование своими напоминаниями. В ней проснулся бизнесмен, холодный и расчетливый, дотошный западный журналист, равнодушный и придирчивый! Ему вдруг стало обидно.
Андрей налил себе почти полный бокал ликера. Посмотрев на Еву, он зло процедил сквозь зубы:
– Опять о деньгах. Говоришь, хорошо заплатишь? Ладно. Но есть одно условие!
– Какое?
– Я рассказываю тебе все. А это, поверь, тянет на маленькую сенсацию, а ты за это помогаешь мне уехать на запад, хотя бы к вам в Германию, ну или в любую страну. Жить здесь я не могу. Да и опасно будет после этого рассказа.
Ева глотнула из бокала и, поставив его, закурила сигарету. Смирнов внимательно наблюдал за ее реакцией. Но девушка спокойно выдержала его взгляд и, выпустив в потолок дым, спокойным ровным голосом ответила: