Последний порог
Шрифт:
— Если я не ошибся, это был третий километровый столб, — заметил Бернат.
— Смотрите, когда появится ресторанчик, за ним пойдет березовая роща.
Майор закурил. Пламя спички осветило его лицо, и Бернату показалось, что тот улыбался. Ему стало не по себе. Возможно, он совершил непоправимую ошибку, что поехал сюда. Но ехать необходимо, раз уж он решился. Что мог сделать Радович один? Кому-то нужно было забрать его от майора. Не стоило только заезжать в это село.
— Я никогда не думал, — с горькой усмешкой сказал майор, — что когда-либо буду пособником коммунистов.
— Я тоже не думал, — сказал Бернат, — о том, что на родине Гейне, Вагнера и Томаса Манна полными хозяевами станут гитлеровцы.
Справа от дороги зачернело здание ресторана «Одинокий охотник», в окнах которого не было ни одного огонька. «Мерседес» бесшумно заскользил дальше.
— Сейчас доедем до лесной дороги, — сказал майор. Посмотрев на часы, он сбросил скорость.
Вскоре они въехали в рощу, увидели километровый столб и не останавливаясь покатили по дорожке, ведущей к реке. Кругом не было ни души. Шульмайер вспомнил, что в интересах безопасности Гейдрих приказал приостановить все перевозки в лагерь, так что вполне возможно, что из самого Ораниенбурга в рейс не вышла ни одна машина. Рени великолепный организатор, все решает просто, детально изучил план организации побега и сам предложил провести инсценированное нападение на легковую машину, в которой будут перевозить Радовича.
Машина осторожно съехала с дороги и метров через десять — пятнадцать остановилась. Майор выключил мотор и освещение, и их сразу же охватила темнота. Кругом стояла тишина, нарушаемая только стуком дождя о крышу машины. Майор на два пальца опустил оконное стекло. «Рени говорил, что ничего не следует усложнять, так как всю эту акцию проведет его адъютант. У километрового столба с цифрой «8» они остановятся. Курт позовет Радовича, заведет его в кустарник и, вынув револьвер, выстрелит в воздух или в землю, а сам как ни в чем не бывало вернется в машину, и все. Шофер решит, что арестованного застрелили. А уж остальное — мое дело», — думал майор.
Часовая стрелка медленно приближалась к цифре «10». Оба вылезли из машины. Бернат поднял воротник плаща и поглубже надвинул на глаза шляпу.
— Господин майор, — заговорил Бернат, — хочу обратить ваше внимание кое на что. Вы сейчас можете думать, что вот-де стоят два человека, которые располагают компрометирующими данными. Вы образованный офицер и знаете, что я и Радович...
— Не продолжайте, — перебил его Шульмайер. — Я знаю, о чем вы думаете. Не скрою, у меня появлялась мысль покончить с вами и тем самым решить эту проблему. Пока вы оба живы, я как бы являюсь вашим заложником. — Оба медленно направились к кустам. — Однако по двум причинам я отказался от этой мысли. Во-первых, я хотя и офицер абвера и немец по национальности, но не являюсь нацистом. Поймите же вы это наконец. Томас Манн тоже немец, а он является моим идеалом. А до того, чтобы ради собственного спокойствия убить двух человек, я еще так низко не пал. Вы меня понимаете, доктор? Возможно, что со временем я и превращусь в зверя, возможно, но я не верю.
Дождь лил им в лицо, ноги у обоих быстро промокли, ветки кустарника хлестали их по щекам.
— Во-вторых, — продолжал майор, — я не склонен недооценивать вас. Человек, решившийся на такую акцию, организовавший ее так, как это сделали вы, не может рисковать собственной жизнью, уповая на одну случайность. Возможно, что вы и не являетесь агентом ни одной секретной службы, возможно, что не поддерживаете никаких связей с коммунистами или им подобными группами, но я абсолютно твердо убежден в том, что вы не один в этих зарослях кустарника. Кажется, мы остановились на нужном месте.
Вдалеке сверкнул свет фар и послышался шум быстро движущейся машины. Бернат посмотрел на светящийся циферблат своих часов. Все шло строго по плану. Они уже видели машину, которая сначала затормозила, а затем остановилась на обочине дороги. Судя по очертаниям, это был «Мерседес», но Берната это не интересовало. Чуть-чуть пригнувшись, он всматривался сквозь кусты в темноту. Дождь нисколько не уменьшался. Вот открылась задняя дверца машины, и из нее вылезли две фигуры. Неподвижно застыв на несколько секунд, они медленно пошли по дороге. Кусты скрыли их от глаз, но шаги и шорох листвы были слышны отчетливо.
— Дальше, — произнес один. — Смелее. Только вперед.
— Куда вы меня ведете? — С дрожью в сердце Бернат узнал голос Милана.
— Не останавливайтесь! Слышите? Быстрей шагайте!
— Не могу, у меня болит нога.
Справа от них, всего в нескольких метрах, оба остановились...
— Встаньте на колени! — приказал немец.
Милан повернулся к нему лицом. Руки у него были за спиной в наручниках.
— Что вы от меня хотите? — Голос у Милана дрожал. Он увидел в руках офицера пистолет. На какое-то мгновение его охватил страх.
— Встаньте на колени! Разве я неясно сказал?
Хотя голос офицера не был угрожающим, Милан переживал нечто страшное. В отчаянии он не знал, что же ему делать. Офицер, видимо, почувствовал, что перед ним человек, который не собирается умирать смертью теленка. Немец боялся, что парень может взбунтоваться и испортить весь план шефа, а это грозило большими неприятностями, так как претворение в жизнь секретного задания приравнивалось к важной имперской операции. «Нужно, пожалуй, немного успокоить парня», — решил немец.
— Не делайте глупостей, — шепнул он ему. — Я вас не трону, но поймите же наконец, что вам нужно встать на колени. Я сниму с вас наручники и выстрелю в воздух. Вы же не трогайтесь с места, пока мы не уедем, а тогда сматывайтесь и вы.
Дождь бил Милану в лицо. «Если броситься на немца, — подумал он, — то он, конечно, выстрелит в меня. А вдруг он правду говорит? — Милан опустился на колени. — Хитрый трюк: сейчас он выстрелит мне в затылок». Милана бросило в жар, крупные капли пота смешивались с дождевыми. Вода заливала глаза, попадала в нос. Перед глазами трепетала крохотная веточка с узким разорванным листочком на самом конце. А на нем набухали маленькие капельки. Послышался металлический звук — наручники спали с рук. «Неужели, правда?» Вслед за этим зашелестели ветки кустарника и наступила тишина, нарушаемая лишь шумом дождя. Совсем рядом громыхнул выстрел, а затем послышались торопливые удаляющиеся шаги. Однако Милан не шевелился. На дороге послышался шум отъезжающей машины. Закрыв глаза, Милан растянулся на земле, уткнувшись лицом в мокрую траву, и беззвучно заплакал, содрогаясь всем телом.
Шульмайер сжал руку Берната:
— Теперь действовать вам. В нашем распоряжении всего сутки. До встречи.
— До свидания. — Бернат посмотрел вслед бесшумно удалявшемуся Шульмайеру, который, сделав несколько шагов, растворился в темноте.
Бернат вышел из кустов и подошел к лежавшему на земле Милану.
— Милан, — тихо позвал он, — это я, Геза Бернат.
Анна не отрываясь смотрела на лежавшего на кровати парня и все еще не верила, что это не сон. Милан лежал с закрытыми глазами, ощущая слабость во всем теле. События последних часов доконали его: перед его мысленным взором мелькали разрозненные обрывки только что пережитого, которые он еще не мог увязать в одно целое. Он был в безопасности, но все же чувствовал себя неуверенно, как человек, находящийся во власти слепого случая, хотя разумом прекрасно понимал, что все, видимо, обстоит иначе.