Последний пророк
Шрифт:
Наш спаситель оказался элегантным подтянутым мужчиной европейской наружности, в отличном костюме-тройке и темных очках. Легкая седина висков придавала ему осанистую значимость. На правом запястье Юсика я разглядел швейцарские часы «Вашерон Константин», любимые новорусские ходики середины девяностых. Блестящие камешки заставляли думать о бриллиантах. По-русски он изъяснялся с легким кавказским акцентом.
— Прошу прощения за несчастливое начало поездки, — вежливо сказал Юсуф. — Здесь совсем как в Москве — правая рука не знает, что делает левая. Теперь, я вас уверяю, кое-кто отправится мести улицы.
— Может, не надо так серьезно? — предположила по-христиански оттаявшая немного моя жена. — Ведь они перед нами извинились.
— Надо-надо, — потребовал я. — Еще как надо. Особенно
— Прослежу. — Юсуф коротко кивнул. — Что они вам предложили?
Выслушав мой подробный отчет, спаситель брезгливо скривился.
— Чушь! Я им подробно объясню, что значит моральный ущерб. Если Мохаммед Курбан приглашает гостей, к ним надо относиться как к самому Мохаммеду Курбану! Ладно, с этим разберусь сам. Вот что, господа, выслушайте мое предложение. Сейчас мы садимся в машину и едем в Хаммарат. Будете жить в моем собственном доме столько, сколько пожелаете. Там есть все: прислуга, частный пляж, библиотека, кинозал, фитнес-центр. В прошлом году я нанял отличного повара, он готовит и европейские, и наши блюда. Если угодно, моя яхта тоже к вашим услугам. Кроме того, я готов выписать чек на любую сумму, которую сочтете достаточной. Вы не должны отказываться. Гости отца — мои гости. Даже если отец мертв…
Он помолчал, закусив губу. Потом продолжил:
— Деньги и документы будут вам возвращены. Хорошо, если вы составите точный список украденного.
— Ну что, едем? — спросил я Таню.
— А куда деваться? — тоскливо ответила она. — Без паспортов в самолет не посадят.
Пока Таня тихо переговаривалась о чем-то с Ариадной Ильиничной на заднем сиденье, я внимательно слушал Юсу-фа. Он показался мне человеком волевым, разумным и образованным.
— Наша страна очень древняя. Первые человеческие поселения возникли примерно за пятьсот тысяч лет до нашей эры. Отец спонсировал Национальный институт археологии, несколько раз сам ездил на раскопки. Он по образованию инженер, учился в Париже, но всегда очень интересовался историей. Мечтал написать книгу о финикийцах. Великая нация! Появились здесь за тысячу двести лет до Рождества Христова. Отличные мореплаватели, воины, торговцы. Вообще, я думаю, бизнес у нашего народа в крови. Финикийцев победили римляне. Пунические войны, Ганнибал… Сохранилось много римских развалин: храмы, амфитеатры. Есть действующие термы. Музей под открытым небом. Кстати, если заговорили об античности… У нас здесь останавливался сам Одиссей. Даже сохранился его дом — так и называется — Дом Улисса. Великолепные мозаики. А Эней гостил здесь у царицы Дидоны. Туристам показывают место, где она сожгла себя на костре. Помните эту трагическую историю?
— Смутно.
— Римлян сменили арабы — тоже много строили. Знаменитые династии Фатимидов, Альмонадов. У нас здесь есть уникальные исламские святыни, на них стоит взглянуть.
— Какие? — Мне даже стало интересно.
— Святой город Кайруан, например. Считается четвертой по значению святыней после Мекки, Медины и Иерусалима. Семикратное паломничество в Кайруан приравнивается к хаджу в Мекку. Затем, уникальная мечеть Брадобрея с усыпальницей личного парикмахера пророка Мохаммада — Абу Джама эль-Балави. Там хранится саркофаг с тремя волосками из бороды Пророка. Целительный источник Бир-Барута, который можно уподобить знаменитому Зем-Зему. Кое-что есть и в самом Хаммарате: мавзолей святого шейха Сиди-Абдель-Кадера и мавзолей Сиди Бу Али, Али-Мазар.
— Кто они были?
— Сиди-Абдель-Кадер — великий суфий ордена Накш-банди. Каждый год дервиши со всей Азии съезжаются к его могиле. А Сиди Бу Али — местный святой, покровитель города. На средства отца оба мавзолея были отреставрированы, построена гостиница для паломников, ритуальный бассейн. Кроме того, в последние годы он оплачивал еду для дервишей. Нынешний имам ордена наградил отца специальным знаком «Опора Веры». Редкий мусульманин бывает удостоен такой высокой чести.
— Вы не верите, что его убили фанатики?
— Не верю! — отрезал Юсуф и хлопнул зло ладонями по баранке. — Ни один мусульманин не посмеет поднять руку на человека, названного Опорой Веры.
— Ваш отец
— Отец надеялся на себя больше, чем на Аллаха, — лаконично ответил он. — Но люди помнят то добро, которое он для них сделал. Если существует рай, отец сейчас в раю.
— Кого-нибудь подозреваете?
— Конечно! Я публично назову имена убийц. Не самих убийц, заказчиков.
— Кто же они?
— Люди из семьи Азиз. Те, кто узурпировал власть в стране и сосет из нее кровь. И я добьюсь того, чтобы они ответили за все. За все!
Сказано патетически, но искренне. Я был готов поверить.
Началась пустыня. Мне она представлялась совершенно иной: пески, высокие барханы, какой-нибудь саксаул, верблюжья колючка… До самого горизонта лежала плоская бурая равнина, поросшая клочьями рыжей травы и кривыми невысокими деревцами. Песка не было. Вместо него на растрескавшемся грунте толстым слоем лежала пыль. Легкого ветерка хватало, чтобы густое желтое облако поднялось до неба и медленно оседало вниз. Зрелище смертельно унылое. Голая бугристая земля с красноватыми экземными проплешинами. Куртины жухлой травы, запорошенной песчаной пудрой. Змеистые трещины в грунте, ползущие в разные стороны. Иссушенные, скорченные мумии деревьев. Где величественные лунные пейзажи? Где романтика Экзюпери? Мертвый, околевший кусок суши. И небо — не синее, как в Каире, а прозрачно-голубое, размытое, водянистое. Раскаленное добела или такое же негодное, мертвое, как земля внизу. Между ними — мерцающее марево, жидковатый непрозрачный воздух. В нем, казалось, можно утонуть, как в воде. Впрочем, иногда мы пролетали сквозь пышные рощи олив и финиковых пальм. Попадались и убогие деревеньки. Жалкие глинобитки с плоскими крышами ютились у дороги, как нищие. Сквозь кое-как замазанные прорехи виднелись рахитичные кости перекрестной дранки. Стоило, наверное, сильно топнуть ногой, чтобы эти строения рассыпались в прах. Иногда на пороге дома сидел морщинистый терракотовый старик в лохмотьях, едва прикрывавших хрупкий скелет. Казалось, у него уже нет сил подняться. Мы видели истощенную молодую женщину, которая безразлично мочилась, закрыв голову подобием юбки. Рядом с нею играл в пыли вялый заморыш с огромной головой на тонкой шейке — ребенок. Облезлая собака копошилась в пыли, пытаясь что-то разгрызть. Верблюд с плешивыми боками, пошатываясь на длинных тонких ногах, объедал чахлый кустарник. Мы на своем черном «ягуаре» были здесь чем-то вроде миража. Настолько невероятным, что на нас не обращали внимания. Или пустыня, превратившая этих людей в безвольные скелеты, отняла у них способность удивляться?
— Посмотрите только, какая нищета! — с горечью сказал Юсуф. — Правительство ничего не сделало для них. И не собирается делать. Немногие доживают до пятидесяти лет. Читать и писать умеют единицы. Французы хотя бы открывали школы, силой загоняли туда детей. Теперь никаких школ нет. Вообще ничего нет. Взгляните вон туда, влево!
На горизонте отчетливо рисовался силуэт римского акведука. Поморгав, я поверил, что он мне не кажется.
— Видите? При римлянах здесь были плодородные поля. Сохранилась вся их ирригационная система: каналы, акведуки, искусственные водоемы. Двое французов, Дюваль и д'Аршак, по заказу отца составили подробнейшую карту. Между прочим, Дюваль — профессор Сорбонны. Он написал книгу «Живая пустыня». О том, как римляне занимались здесь ирригацией.
— Как же они это делали? — вдруг заинтересовалась моя жена с заднего сиденья.
— По-разному. Рыли глубокие колодцы. Здесь же, под землей, — огромное пресное море. В некоторых местах вода подходит совсем близко к поверхности. Вы слыхали о проектах орошения Сахары?
— Конечно. Но ведь они остались на бумаге, — блеснула эрудицией Таня. — Это слишком дорого.
— Смотря для кого, — возразил Юсуф. — Отец собирался купить все эти земли — тысячи гектаров, которые считаются бесплодными. И разбить здесь виноградники. У нас есть отличные сорта винограда, и местные, и французские. Приедем в Хаммарат, обязательно попробуете наше вино. У меня отличный погреб. Первые виноградники здесь разбили финикийцы. А римляне наладили уже массовый экспорт. И вино, и оливковое масло. Так что опыт есть, можете не сомневаться.