Последний шанс палача
Шрифт:
— Никак. Совсем меня козлом считаешь? Объясняю популярно — я тебе сам крупно должен запрошлые дела, поэтому сейчас готов расплатиться. А чтоб ты перестал ожидать от меня козней, все-таки попрошу кой-чего взамен. Потом, когда встанешь на ноги и наберешь хороших специалистов. Просьба ерундовая, а доверить особо некому…
Два года с тех пор прошло, и дела вполне наладились. Здесь и сейчас поздний ноябрь-98, а они с Борисом — соучредители и совладельцы процветающего ЧОПа.
— За Госпожу Удачу!
Потом еще тосты, обязательные и не очень, много музыки и много алкоголя. «Потайной ход» оказался просто дверью на задний двор, сам коттедж до
— Да отвали ты… к мужу! — советует Глеб почти внятно. На обратном уже пути замирает у окна, охваченный дрожью: степь, руины, снег, мертвенный свет луны.
— И на кой ты сюда забрался, Боря? Тут же волки кругом и эти, как их… вурдалаки! Бр-р!
Ничего хорошего в эту ночь ему не приснится…
Фонтан не работает — вот первое, что бросилось в глаза. Памятный Глебу сквер сделался скопищем пыли, скамейки отсюда вывезли в неясном направлении, а потому редкая публика сидела прямо на траве. Трое подростков — эти точно на засаду не похожи, бабушка платочком обмахивается, пара влюбленная. От последних можно ждать чего угодно, да и техника нынче творит чудеса. Не скроешься от нее в прозрачном сквере — если прокололся человек-невидимка по имени Юрик и доблестные силовые структуры настроены нынче «принять» покупателя с товаром.
— А пойдем-ка покурим-ка, — предложил Глеб сам себе фразой из подзабытого мультика про Масяню. Присел на край бетонной чаши, сигарета затлевать никак не желала, а процесс чирканья зажигалкой сделал бы честь актеру мимического жанра. После неспешного курения (еще минут пять) обошел Глеб фонтан, повернувшись левым плечом к входу в сквер, походка его сделалась расчетливо вялой, а дальнейший путь лежал прямо в кипень кленов и кустарника. Ровно через пятьдесят шагов чуть не запнулся о пакет — обычный, полиэтиленовый, явно не пустой. Подхватил его из травы, оставив взамен конверт с купюрами, дальше ноги понесли сами, аж удерживать пришлось. За кустами и газонами была уже улица: машины, суета, пара синих биотуалетов. В одном из пластмассовых чудес цивилизации Глеб засел намертво, оплатив эту радость мятым червонцем. Пакет с эмблемой магазинов «Евросеть», внутри тяжелый газетный сверток, а уже под тремя слоями бумаги обнаружилась и сама покупка. Новый смартфон. Системы Макарова, с двумя магазинами и коробочкой патронов. Прошлогодние приключения вспомнились не к месту, а потому лапать смертоносную игрушку Глеб пока не стал. Вышел на улицу, бабушки с ведрами яблок взялись предлагать товар, встречная девчонка вдруг улыбнулась, будто и впрямь понравился ей хмурый дядька с настороженным взглядом. Жизнь была по-прежнему хороша, и даже стальной восьмизарядный «гаджет» в пакете казался сейчас лишь перестраховкой. Средством продлить хорошую жизнь на максимально долгий срок.
Для следующей встречи оружие не понадобится. Скорее всего.
Глава 4. Ученый человек Акоп
Деньги меняют не только внешность — в этом Глеб убедился доподлинно. Кое-кому внезапно свалившийся капитал добавляет куража и жизненной легкости, будто крылья отрастают. Бывший скромный бухгалтер начинает вдруг мотаться по сафари и нырять с аквалангом на Большом Барьерном рифе, офисная мышка перекрашивается «под Леди Гагу» и ударяется в свободный секс, а почтенные отцы семейств, бывает, женятся на профурсетках, годящихся им во внучки. Всякое возможно.
Бывший боевик Акоп, хулиган и агрессор, превратился за двадцать лет в почтенного армянского мужчину, абсолютно к риску не склонного.
— Пускай сопляки хвост пушат, — сказал он Глебу через полчаса после встречи, смакуя сочную долму. На чистом русском языке сказал, без намека на акцент. — Пускай пушат и дашнаков из себя корчат, а я свое отвоевал, брат.
Встрече предшествовала долгая прелюдия, именуемая в иных кругах «протокольными мероприятиями». Звонок, к примеру, на засекреченный, «для своих», номер, под который имелась у Акопа отдельная трубка. Солидный армянский мужчина узнавать Глеба никак не желал, пришлось напомнить кое-какие мелочи из прошлой жизни. Ностальгии Акоп не выразил, зато в дальнейшем разговоре замелькало, как когда-то, слово «брат», и тон стал вполне дружелюбным. Еще некоторое время экс-боевик демонстрировал приверженность европейским обычаям, норовя пригласить Глеба в кафе и пообщаться «как интеллигентные люди». Отвергать предложение пришлось по-русски бесцеремонно, намекая на то, что «прослушивают нынче везде». Итогом долгих согласований стала договоренность о визите, а потом и доставка с почестями. Вышел просто-напросто Глеб сегодняшним днем на оговоренный перекресток, а напротив тут же тормознул «мерседес-брабус», черный как смоль и тонированный почти вкруговую. Несколько секунд Глеб ожидал ствола из окошка, потом тяжелая дверь распахнулась, и наружу вылез тяжелый человек с тяжелым взглядом. Лично Акоп, не хухры-мухры! Приветствие вышло по-кавказски экспрессивным, зато в дальнейшей беседе хозяин авто старался выглядеть сдержанней любого англичанина. До самой виллы на Рублево-Успенском шоссе, где ждала уже обширная «поляна» во дворе, под навесом. Торфяной дым здесь ощущался, но не очень — ветром сдувало. Молчаливые мужчины в черных костюмах откупорили бутылки, молчаливая брюнетка с грубоватым лицом подала на стол кучу всего горячего, ароматного, только с плиты. Преломили матнакаш, пригубили коньячку, а там и беседа пошла.
— Люблю так посидеть, с другом на свежем воздухе! — признался Акоп, когда пары «Ноя», наконец, распечатали разговорные центры. — Вот скажи, что вообще человечество лучше придумало, чем покушать у огня?!
— Ну, приятных изобретений много. Хотя поганых все равно больше. Например, делать новых людей можно только одним приятным способом, а для убийства куча вариантов.
— Почему делать одним? — заинтересовался Акоп, аж жевать перестал. — А эти… пробирки там?
— Да я не об этом, — улыбнулся Глеб, решив изъясняться прямее и проще. — Войны, говорю, достали, брат Акоп! В тайгу даже уезжал, хотел просто воздухом дышать, а не вышло!
— Да, войны — это плохо, — согласился экс-боевик. — Войны портят бизнес и разрушают эти… как их… сложившиеся социально-экономические связи между регионами.
— Чего разрушают?!
— Э-э, ты нерусский, что ли? Связи, говорю, и отношения! Хотя, брат, есть теория, что сами государства появились из-за войн. Как результат объединения народов перед лицом опасности.
— Акоп, ты меня поражаешь, — сказал Глеб серьезно, нацелившись вилкой на кружок печеного баклажана. — Если окажется, что ты кандидат исторических наук…
— Я скоро доктор буду, — сообщил армянин без намека на шутку, разбрасывая по бокалам глотки янтаря. — И не истории, а политологии, брат. Это наука про то, как устроен мир.
— Знаю, — покивал Глеб смиренно. — Я хоть сам студент-недоучка, но грамоту разумею и про ученых людей наслышан. Куда дальше думаешь двигать?
— Э-э, зачем двигать, мне и тут хорошо! Здесь все уважают, на родине тоже все уважают. С президентом даже знаком! Потом, может, в дипломаты пойду, буду посол в России. Этот… певец азербайджанский смог, а я чем хуже?!
— Бюль-Бюль-оглы?
— Да, точно. Он хоть и азер, но хорошо пел, я его уважаю.
— Еще немного, Акоп, и ты созреешь до западной политкорректности, — сообщил Глеб, ощущая, что забрел не туда. Искал, понимаешь, головореза, а нашел ПОЧТИ доктора наук с дипломатическими амбициями! — Европа, правда, от этих дел отходит, арабы совсем на шею сели. У них там скоро будет национализм, а мы, наоборот, в любви погрязнем.
— Э-э, Европа-шмаропа! — отмахнулся Акоп презрительно, будто и не корчил из себя час назад ЖЕНТЕЛЬМЕНА. — Они еще по деревьям лазили, а у нас уже было царство Урарту!