Последний срок
Шрифт:
Голос журналистки изменился и теперь походил на шепот, она словно хотела сказать: «Кого вы дурачите?»
– Детектив, вы знаете, что мои сведения точны. Мы готовим материал, и я хотела бы получить ваши комментарии для официальной огласки. В конце концов, вы же ведущий следователь. Но если вы не можете или не хотите говорить со мной, я обойдусь без вас – напишу, что вы отказались от комментариев.
Босх лихорадочно обдумывал ситуацию. Он знал, какие будут последствия. Статья появится в утреннем номере, но задолго до этого материал выложат на сайт газеты. И, попав в цифровую вселенную, будет прочитан каждым редактором информационных служб на всех каналах радио и телевидения города. Пройдет час после появления электронного текста на сайте «Лос-Анджелес таймс», и все средства массовой информации сойдут с ума. Назовут они фамилию Маккуиллена или нет, тот будет знать: Босх вышел на него.
Гарри не мог этого допустить. Не мог позволить, чтобы журналисты накинулись на него и каким-то образом управляли его действиями. Приходилось идти на сделку.
– Кто ваш источник? – спросил он, чтобы потянуть время и обдумать, как себя вести.
Как он и ожидал, Гони-Гони рассмеялась.
– Полно вам, детектив. Я не раскрываю свои источники. Если вы захотите стать моим анонимным информатором, я гарантирую вам такую же абсолютную защиту. Скорее пойду в тюрьму, чем раскрою источник информации. Но я предпочла бы, чтобы вы высказались официально, под своим именем.
Босх поднял голову и выглянул из закутка – в помещении отдела только Тим Марсиа сидел за столом неподалеку от кабинета лейтенанта. Дверь начальника отдела была, как обычно, закрыта, так что Гарри не знал, у себя Гейл Дюваль или ушла на совещание.
– Что ж, я бы не возражал и под своим именем, – сказал Босх. – Но понимаете, если речь идет о таких делах, как это, когда вовлечена политика и все прочее, мне необходимо разрешение. Иначе это может стоить мне работы. Так что потерпите, пока я его получу.
Он надеялся, что, упомянув о висящей на волоске работе, он вызовет к себе сочувствие и выиграет время. Никто же не хочет, чтобы ближнего выставили на улицу – даже такие холодные и расчетливые типы, как журналисты.
– Похоже, вы юлите, тянете время, – заметила Гони-Гони. – Учтите, с вами или без вас я закончу материал и сегодня же выложу на сайт.
– Хорошо, сколько времени вы мне даете? Я перезвоню вам.
– Мой крайний срок – пять часов. Жду вашего решения до этого.
Босх посмотрел на циферблат. У него оставалось три часа – достаточно, чтобы разобраться с Маккуилленом. А когда тот окажется за решеткой, уже не будет иметь значения, что появится в Интернете, сколько репортеров позвонят ему или в отдел по связи с прессой.
– Дайте мне ваш прямой номер, – попросил Босх. – Перезвоню до пяти.
Босх не собирался ей звонить, но фамилию и телефон записал в книжку.
Повесив трубку, он сразу набрал номер мобильного Киз Райдер, и лейтенант тут же ответила, но звук был такой, словно она ехала в машине.
– Слушаю, Гари.
– Ты одна?
– Да.
– В «Таймс» поступила информация. Ее слил либо шеф, либо член муниципального совета. В любом случае я погорел, если она в ближайшее время выплывет наружу.
– Погоди, погоди, откуда это тебе известно?
– Только что мне позвонила журналистка. Она знает, что мы расследуем убийство и у нас есть подозреваемый из бывших копов. Все мне так и выложила.
– Что за журналистка?
– Эмили Гомез-Гонзмарт. Никогда с ней раньше не разговаривал. Ее вроде бы прозвали Гони-Гони, потому что она мертвой хваткой вцепляется в материал.
– Не из наших.
Это означало, что Гомез-Гонзмарт не из доверенных репортеров управления и не из тех, с кем работает шеф. Следовательно, информацию ей слил Ирвинг или кто-то из его окружения.
– Говоришь, ей известно, что у тебя есть подозреваемый? – уточнила Райдер.
– Да, ей известно все, кроме фамилии. Известно, что его собираются арестовать или он уже арестован.
– Ну, ты же понимаешь, репортеры всегда так себя ведут – притворяются, что им известно больше, чем на самом деле, вынуждая собеседника подтвердить их слова.
– Киз, она знает, что у нас есть подозреваемый из бывших копов. Это не блеф. Это правда. Вы там наверху, беритесь за телефон и намыльте шею Ирвингу. Что за дела? Погиб его сын, и он же вставляет палки в колеса следствию. Неужели это принесет ему какую-то политическую выгоду?
– Нет. Поэтому я совсем не уверена, что информация прошла через него. К тому же я была в кабинете шефа, когда он рассказывал Ирвингу, как идут дела. Шеф не упомянул о подозреваемом – понимал, что Ирвинг потребует назвать имя, и тот пропустил этот момент. Отметины на плече и то, что они связаны с удушающим захватом – это он сообщил. Но не обмолвился о том, что у нас есть конкретный подозреваемый. Только сказал, что продолжаем работать.
Босх помолчал, размышляя над тем, что сказала лейтенант. Он решил, что все это сильно попахивает кознями высшего пошиба и никому нельзя верить, кроме Киз Райдер.
– Гарри, я в машине, – сказала она. – Вот что я тебе предлагаю: зайди на сайт «Лос-Анджелес таймс», найди по фамилии свою репортершу и посмотри, что у нее в прежних материалах. Были ли статьи, в которых каким-то образом участвовал Ирвинг. Возможно, по тому, что в них написано, ты установишь информатора.
Толковая мысль!
– Хорошо, я сделаю это. Только времени немного. Вмешательство журналистки заставляет форсировать события с Маккуилленом. Как только вернется напарник, поедем его брать.
– Ты уверен, что готов?
– Полагаю, у нас нет выбора. В пять часов статья окажется в Интернете. Надо взять его до этого времени.
– Сообщи, когда это случится.
– Будет исполнено.
Босх разъединился и тут же позвонил Чу, который к этому моменту уже должен был покинуть «Шато-Мармон».
– Ты где?
– Возвращаюсь. Мы так ничего и не нашли.
– Не важно. Сегодня будем брать Маккуиллена.
– Тебе решать.
– Да, мне решать, и я принял решение. Жду тебя здесь.