Последний викинг. Великий город
Шрифт:
– Тут проплывали купцы. Их ограбили и убили, – заметил Асмунд, указывая на застрявшую между камнями ладью.
На берегу валялся разорванный берестяной туесок из-под мёда. Рядом уткнулся головой в камень мертвый человек со стрелой, торчащей между лопаток. Дальше по каменной россыпи белели полотняные рубахи гребцов, упавших там, где их настигли печенежские стрелы. Двое убитых, одетых гораздо богаче остальных, скрючились на берегу, и вода омывала подошвы их сафьяновых сапог. Беглый осмотр берега показал, что нападавшие также понесли потери. За одним из камней валялся мертвый печенег. Его лицо было залито кровью, перемешавшейся с мозгами из разрубленной головы.
– Клянусь копьем Одина, его уложили
Словно услышав его вопрос, с одного из маленьких каменных островков, которыми был усеян весь Днепр, поднялся полуголый мокрый человек и замахал руками. Он что-то кричал, но гул воды заглушал и его голос и крики пеликанов, встревоженных вторжением человека. Наконец, Халльдор уловил несколько слов и воскликнул:
– Он говорит на нашем языке!
Исландец закричал в ответ и сделал широкий жест, приглашая незнакомца переправиться с островка на берег. Некоторое время тот не решался, вглядываясь в дружинников, но потом убедившись, что там нет печенегов, бросился в воду. Стремнина увлекала его за собой, но он мощными гребками преодолел две трети расстояния до берега и лишь у самых скал обессилил. Свеи стояли наготове и втащили его на сушу. Полуголый незнакомец был невысок ростом и не то, чтобы толст, а скорее коренаст и избыточен плотью. Отдышавшись немного, он назвал свое имя:
– Меня зовут Ульв, сын Оспака, с Горячих Источников.
– Если ты Ульв из Горячих Источников, то мы с тобой дальние родичи. Я – Халльдор, сын Снорри Годи. Давно ли ты из Исландии? Не слышал ли, как поживает мой отец и другая родня?
– Я узнал тебя, Халльдор, хотя прошло много зим с тех пор, когда мы встречались на хуторе Священная гора, что на мысу Тора. Мужайся, у меня для тебя дурная весть. Твой отец Снорри Годи умер.
– Отец умер? – переспросил Халльдор и его голос чуть дрогнул. – Кому же достался гордор?
– Ты помнишь Болли, сына Болли?
– За него отдали мою сестру Тордис. Потом Болли отправился в дальние страны, и о нем не было вестей.
– Он вернулся в то лето, когда погиб конунг Олав Толстый, коего сейчас почитают святым. В Эйяфьорд пришел корабль Болли. Он привез с собой большие богатства из Миклагарда, где служил греческому конунгу. Болли так привык к пышности, что не желал носить никакой другой одежды, кроме одеяний из дорогих тканей, и все его оружие было украшено золотом. Его называли Болли Горделивый. На нем был пурпурный плащ, а за поясом у него был меч Фотбит (Ногорез). Крестовина меча была украшена золотой резьбой, а рукоять обвита золотой нитью. На голове у него был красовался золоченый шлем. Он ехал верхом на позлащенном седле, а на боку коня висел красный щит. Везде, где он останавливались, женщины бросали свои дела и во все глаза смотрели на Болли Горделивого и на его великолепие! Да что бабы! Когда я увидел его позолоченные латы, мне сразу опротивели наши овцы, коровы и все наша бедная островная жизнь. А еще Болли благодаря своему богатству получил звание годи.
– Он купил гордор?
– Ему не потребовалось делать это. Примерно через год после его возвращения Снорри Годи захворал. Он собрал всех родственников, кровных и прочих, а также самых уважаемых из тинговых, и огласил им свою волю. Он сказал, что тот из его сыновей, на коего он рассчитывал больше всех, а это ты, Халльдор, утонул во время поездки за корабельным лесом. Поэтому он отдает звание годи и власть над людьми своему зятю Болли, как самому достойному. Все твои братья согласились с отцом. Сейчас Болли Горделивый и его жена Тордис живут на хуторе Междуречье Счастливчиковой долины рядом с Горячими Источниками. Болли такой богатый, такой доблестный муж! Его все уважают!
Ульв отзывался о Болли с таким воодушевлением, что, наверное, мог говорить бесконечно.
– Поведай о том, что произошло здесь, на порогах?
По словам Ульва, у порога собралось несколько десятков ладей, так как никто из не дерзал плыть по одиночке. Однако купцы, которых нанялся охранять Ульв, от жадности перегрузили ладью, и она застревала на каждом перекате. На пороге Аифор они изрядно замешкались, выгружая товар. Другие купцы не стали их ждать и уплыли вперед. Очевидно печенеги давно следили за ними, и не преминули воспользоваться удобным случаем.
– Они засыпали нас стрелами и во мгновение ока перебили всех, кто переносил груз. К счастью, я вовремя догадался упасть на землю и притвориться мертвым. Когда печенеги вышли из укрытия и подбежали к ладье, я вскочил на ноги и убил одного из них, а потом бросился в воду и укрылся на острове.
Харальду понравился Ульв. Исландец был отличным ратником и потешным малым. Он решил принять его в свою дружину и не прогадал. Ведь Ульв, сын Оспака, о котором идет речь, – это знаменитый Ульв Окольничий, безукоризненно служивший конунгу Харальду Суровому. Он обещал ему свою верность и сохранил ее до конца жизни.
За порогом Аифор следуют пороги Варуфос, Леанди и Струкун. Везде приходится тащить ладьи на себе, и это выматывает силы путешественников. За последним из порогов Днепр делает крутой поворот и сужается до такой степени, что пущенная с одного берега стрела легко перелетает на другой берег и падает в двухстах шагах от реки. Из бурящего водоворота выступают острые верхушки подводных скал. Впрочем, глубина в этом месте незначительная, что позволило устроить переправу, называемую на нашем языке Крария, то есть Переправа у поворота, а на славянском – Кичкас, означающее неведомо что.
– Слава Богу, миновали пороги! – воскликнул кормчий, сняв шапку и осенив себя крестом. – От Кичкаса путь по суше на Корсунь и Тмутаракань, а Днепр-батюшка далее течет тихо и плавно.
– Досадно, что нам не довелось сразиться с печенегами! – пожалел Харальд.
– Молчи, варяг! Накликаешь беду! – замахал руками кормчий.
Не успел он закончить свою речь, как на высоком берегу появились всадники. Они гарцевали на конях, осыпая стрелами ладьи внизу. Несколько дружинников, шедших по мелководью рядом с первой ладьей рухнули в воду, сразу окрасившуюся в бурый цвет. Харальд крикнул что есть мочи:
– Прячьтесь за кнорры!
От волнения он употребил северные слова, но все, включая полян, сразу же поняли его и пригнулись за ладьи, надежно защищавшие их от водопада стрел. Одни печенеги продолжали стрелять из луков, а другие начали спускаться с крытого берега. Они потрясали копьями и вращали над головой арканы, намереваясь захватить пленных. С уст норманна сами собой срывались отрывистые приказания:
– Подпустить их ближе! Нападать всем вместе!
Притаившись за носом ладьи, Харальд кусал губы от досады. Он забыл мудрые советы своего наставника Храни Путешественника, твердившего, что в походе всегда следует быть начеку. Теперь следовало вспомнить завет Храни о том, как драться против конницы. Викинги предпочитали биться пешими. Лошади хороши для поездок на дальние расстояния и для того, чтобы нести тяжелый груз. Однако опрометчиво доверять свою жизнь глупым животным, которые шарахаются от каждого куста, а иной раз пугаются собственной тени. Даже в спокойно обстановке нельзя быть уверенным в том, что норовистый конь вдруг не встанет на дыбы и не сбросит всадника. Что говорить о жарком сражении, сопровождаемым яростными возгласами воинов, громкими стонами раненых, лязгом оружия! Главное, когда бьешься в пешем строю, не дрогнуть перед лавиной коней, сотрясающих топотом землю, не побежать в испуге и не дать себя растоптать. Твердость духа дарует победу.