Последняя игра
Шрифт:
Вместо ответа Босс еще вдавил отвертку. Парень в его руках захрипел, тело его вдруг забила крупная дрожь.
– Лечь на землю, – тихо сказал Гаврилов.
– Чего? – Из-за спины Винта вышел третий – в черной нейлоновой куртке, черных брюках, с висящими, «буденовскими» усами мужичок: – Чего ты сказал?..
– Лечь.
Санек почувствовал, что колени его начинают подгибаться. Ситуация была настолько невообразимо дикой, настолько не походила на те, в которых ему доводилось участвовать или наблюдать со стороны, что он вдруг потерял ощущение реальности. Все было как в кино, с той только
– Винт, ляг, Винт… – забормотал тихонько, стараясь не шевелить головой, зажатый Боссом парень.
– Ладно, сука, думаешь, уйдешь от нас? Под землей найду, паскуду!.. – тихо и спокойно сказал Винт, спрятал нож в карман и осторожно опустился на асфальт.
– Из карманов все на землю. Бабки, ножи – все! – скомандовал Босс.
– Сам возьми.
– А-а-а!!!
Вопль парня, который почувствовал, как кровь заструилась из ранки, проколотой в его горле, заставил Санька вздрогнуть, в отличие от Винта, – тот, кажется, никак на это не реагировал.
– Санек, обыщи их, – приказал Босс. Оказывается, он не забыл о существовании своего младшего товарища. – Не бойся, они тебя не тронут.
Санек заметил кривую ухмылку на губах Винта. Заметил, несмотря на полумрак, почти темноту, окружающую лежащих бандитов. Восприятие его настолько обострилось, что он не только видел эту жуткую улыбочку, но и слышал шорох одежды, хриплое дыхание, какое-то причмокивание и покряхтывание.
– Не бойся, говорю!
Босс неожиданно, протащив перед собой утратившего способность сопротивляться парня, оказался рядом с лежащим Винтом и что было силы врезал ему носком кроссовки по голове, попав чуть ниже левого уха. Бандит беззвучно уткнулся лбом в асфальт.
– Давай быстрее, хватит копаться!
Санек шагнул вперед, наклонился и дрожащими руками обшарил карманы лежащего без движения Винта. Тяжелый нож, несколько мелких купюр, мятый, грязный носовой платок и связка ключей перекочевали в карманы его курточки.
– Э, братаны, давай вываливай все, я сказал, а то Санек вас уделает! – Босс начинал резвиться.
Мужики нехотя выгребли из карманов все, что у них было или что сочли возможным.
Перед Саньком на асфальте блеснул простой, без выкрутасов, кастет, дешевый кошелек, в котором, судя по всему, тоже не ожидалось крупных сумм, ключи, серпасто-молоткастая кожаная обложка паспорта.
– Все?! – удивился Босс. – Чего так? Дай-ка сюда! – Он указал Саньку на кастет и, не убирая руки от ширинки своего пленника, нацепил на пальцы и тут же нанес короткий, но чрезвычайно мощный удар в то место, которое и так было уже раздавлено железной хваткой его небольшого кулачка.
Парень булькнул ртом и, освобожденный наконец от страшной отвертки, кулем повалился прямо на лежащего перед ним коренастого, по-прежнему не подававшего признаков жизни.
– Еще раз здесь увижу – замочу, – холодно произнес Босс, обращаясь к двоим лежащим, которые были вполне в сознании и молча наблюдали за избиением своих подельников. – Поняли, суки?
Мужики молча смотрели на него снизу вверх, и во взглядах их, неразличимых в темноте, судя по всему, не было ничего для Босса хорошего.
–
Санек же не выдержал, рванул за ним бегом, в два прыжка оказался рядом, но Босс остановил его своей тонкой, но удивительно сильной рукой.
– Спокойно, дружище, спокойно. Не горячись. Они нам ничего не сделают. Иди, как мужик.
Когда они прошли сквозь длинный, темный, с многочисленными ответвлениями и переходами двор, Босс повернулся лицом к Саньку и спросил, глядя ему прямо в глаза:
– Испугался?
– Да не особенно, – пожал плечами Санек.
– Не ври. Испугался. Я и сам испугался. Мужика-то я ведь убил. Первый раз это у меня. Но мужчина должен подавлять свой страх. Понял?
– А зачем ты его?.. – Санек не решился выговорить слово, которое казалось прежде совсем не страшным, а скорее привычным по бесчисленным кинобоевикам, книгам, газетным статьям, рассказам приятелей-школьников, анекдотам и застольным беседам родителей.
– А гады они. Их всех, в принципе, мочить надо. Да… – Босс выглядел смущенным. – Но все когда-то бывает в первый раз. Теперь зато буду знать, что чувствуешь, когда… это… – Он смешался, криво усмехнулся и потрепал Санька по плечу: – Не бзди. Никто ничего не узнает. Никто нас не найдет. Давай тачку возьмем и к дому двинемся.
Жили Санек и Босс в соседних домах, но далеко от Васильевского острова – на Московском проспекте, в самом его конце, рядом с гостиницей «Пулковская». Шансов на то, что эти гопники будут их там разыскивать, не было практически никаких. Босс, по крайней мере, был в этом уверен.
Глава вторая
Пельмень сам встретил Кибирова в аэропорту, не доверяя парням из охраны. Слишком важный был гость. Сука, конечно, позорная. В другой ситуации Пельмень своими бы руками придушил этого надутого политика, но сейчас от Кибирова зависело многое. В конечном счете и само существование, и дальнейшая деятельность Пельменя в Питере находились сейчас в руках Анастаса Владленовича, бывшего обкомовского работника, теперь – депутата Государственной думы, на демократической, черт бы ее подрал, платформе…
Виктор Сергеевич Плотников, сорокалетний крупный мужчина, обладающий очень представительной внешностью, всегда отлично одевающийся, любящий хорошо погулять и хорошо покушать, более известный в Петербурге под кличкой Пельмень, очень не любил политиков. Любых. За то, что, по его мнению, они только и могли делать, что загребать жар чужими руками. Ладно бы чужими, а то ведь его, Пельменя, руками таскают в последнее время каштаны из огня. Ишь ты, повадились… То один, то другой… Правда, крышу такую ему дают – не то что менты, а и ФСБ зубы обломать может. Хотя пока Господь миловал, с ФСБ Пельмень еще не конфликтовал и надеялся, что до этого дело не дойдет. Но опять-таки официальный статус, неприкосновенность, разрешение на ношение оружия, все чин чинарем – это ведь сильно облегчает работу. Так что с паршивой овцы хоть шерсти клок. Пусть этот Кибиров думает, что он главный, пусть, до поры до времени. А там поглядим, кто чего стоит и кто чего получит…