Последняя Империя
Шрифт:
– Ну, скоро вы там?
– Пип, Пип!
– быстро заговорил Джип.
– Подожди немного, что тебе сделается?
– Не могу, - сказал Пип сердито.
– Устал я, понимаешь? Слезай!
– Он прав, - сказал Джип, глядя вверх на смутный белый силуэт в окне.
– Вы уже уходите?
– шепотом спросила Марго, наклоняясь.
– И не подумаю!
– храбро сказал Джип и полез в окно.
– Ой, как вы смеете!
– зашептала Марго ему в лицо.
– Ночью, в окно принцессы! Ой, Джип!
– Не Джип, а герцог, -
– Эй, Пип!
– Ну?
– послышалось снизу.
– Иди за калитку. Будешь стоять...
– На стреме?
– с надеждой осведомился Пип.
– На страже, шевалье!
И окошко захлопнулось.
Пип гулко вздохнул, задрав голову, восторженно промычал:
– Мил-лашка!
– снова вздохнул и покорно пошел за калитку. Там он облокотился на ограду и честно лупил глаза в кромешную темень, пока его не сморило. Пип принялся клевать носом и дергать головой, будто кивая. Он не услышал шагов, не увидел, как по улице к калитке подошел король Людовик, охая, почесывая грудь, с короной в руке.
– "Закрыто на учет", - бормотал король.
– Выдумал, болван! За столько лет первый раз... Какой ему учет?! Куда бы податься, а?
– тут он заметил Пипа.
– Это кто?
– король схватился за шпагу.
– А, это вы?
– Пип кивнул. Я вижу, у вас тоже философский склад ума!
– Пип снова кивнул.
– Хотите выпить?
– Выпить? Давай!
– сказал Пип спросонок. Очнулся, увидел перед собой короля.
– Ой!
– затрепыхался он.
– Простите, мистер король!
– Ничего, ничего, я инкогнито, - ободрил его Людовик XXIV.
– Пойдемте!
– Ой! Мистер король!
– Без чинов, шевалье, - сказал король, обняв Пипа за плечи и подталкивая к крыльцу, - попросту. Я ведь, - он понизил голос, просвещенный монарх, почти... демократ! Ну-ка, скажи мне: Луи...
– Луи...
– дрожа, повторил Пип.
– ...пойдем дерябнем...
– продолжал король.
– ...пойдем дерябнем...
– жалобно отозвался Пип.
– ...по маленькой!
– закончил Людовик XXIV.
– ...по ма...
– дверь за ними захлопнулась. Осветилось окно нижнего этажа: король с Пипом садились за стол.
Королевская улица была тиха. Город спал, утомленный круглосуточной борьбой с заговорщиками. Но не всем, видно, спалось этой ночью. Снова послышались голоса, это, обойдя квартал, вернулись на прежнее место профессор и рыжий.
– Я вылечил мальчика, - продолжал профессор, взволнованный рассказом, но он мне так ни в чем и не признался. Ни за что не хотел сказать. Смеялся только...
– профессор задумался.
– Вы представьте: когда его привезли, я ведь его не узнал! Да-да! Он совсем не походил на себя. Он был похож на кого-то другого... Только никак не могу вспомнить, на кого.
– Зачем вы меня позвали?
– вдруг резко спросил рыжий.
– Вы мой естественный помощник, - сказал профессор.
– Мне здесь больше не на кого рассчитывать. Понимаете?
– Пытаюсь понять.
– Отлично. Сегодня трактирщик рассказал мне о фокусе, который выкинул один ловкий малый в его трактире... Очень забавно, я бы даже подумал, но нет... зачем ему скрывать? Но к делу. Это происшествие натолкнуло меня на неплохую мысль... Мой друг трактирщик староват и несколько неуклюж. Я сказал ему: позовите вчерашнего рыжего молодого человека. И вот вы здесь. Согласны помочь?
– В чем?
– Вы слыхали о завтрашней казни? Надо повредить одно устройство, чтобы казнь не состоялась. Это я сделаю сам. А вы возьмите эту бутылочку. Выльете в резервуары городского водопровода. Здесь очень сильный концентрат, его хватит...
– На что?
– Чтобы окончательно спасти всех рыжих. И еще...
Рыжий гневно сказал:
– Вы старый диверсант!
– Как вы сказали?
– недоуменно осведомился профессор.
– Я пытался сдерживаться... больше не могу!
– заговорил рыжий страстно.
– Не надо мне вашего солнца! У меня одно солнце - мой государь. Он велик, он мудр.
– Не спорю, - перебил ученый, - он неглуп, но... как поверить в эту нелепую идею о том, что счастье человечества - не в будущем, а в прошлом...
– он развел руками.
– Ну, знаете!..
– Этой великой идеей живет вся страна!
– почти выкрикнул рыжий.
– Да?
– сказал профессор.
– Время, помнится, было тяжелое... он многих увлек, им показалось, что путь назад - это вправду выход. Думаю, они с тех пор опомнились. Человечество вышло из пещер, потому что ему там было несладко. И назад в пещеры его можно загнать только насильно.
– И загоним, если оно не хочет быть счастливо по доброй воле! Само спасибо скажет.
– Не скажет. Начнет все сначала. Да не получится у вас, пустяки все это. Послушайте, у нас мало времени. Давайте-ка за дело.
– Разве вы не понимаете, что я отказываюсь?
– рыжий был изумлен.
– Серьезно?
– сказал профессор.
– Странно. Разница взглядов, да... Но мы же с вами сейчас были около тюрьмы, - он сказал это обиженно, огорченно.
– Вы слышали, как там... кричат. И знаете, почему?
– Такова воля государя, - сказал рыжий, не колеблясь.
– Государь всегда прав. Вы его предали, оклеветали, как оклеветали святого Адольфа, - рыжий перекрестился.
– Я понял, кто вы!
– сказал он вдруг.
– Я слышал о вас... вы - Старый Колдун!
– Вы обещали молчать, - презрительно сказал профессор.
– Да, - ответил рыжий.
– Не беспокойтесь. Я не послушаю веления своей чести. Я промолчу и умру бесчестным человеком. Но лучше бы вы убили меня!
– Это не по моей части, - сказал профессор.
– Я верю вам, но боюсь, что все-таки надо скрываться как можно скорее. Прощайте, глупый человек. У меня еще столько дела!