ПОСЛЕДНЯЯ ОБОЙМА
Шрифт:
– Вы просматривали только те видеозаписи с камер «Европы-Инвест», что были сделаны во время ограбления?
– Ну да... А зачем смотреть другие?
– Вот и правильно. Вот и не смотри. А главное, Козлову не давай смотреть.
– Так.
– Гарик уже в который раз за утро нахмурился.
– Что там на этих пленках? Ты?
– Я. За пару часов до ограбления я заходил в вестибюль «Европы-Инвест» - Гарик тяжело вздохнул,
утешить, насколько это было возможно.
– Это случайно вышло... Я же не знал, что через два часа Сидоров ринется на
штурм...
– Ох, Костик, - укоризненно покачал головой Гарик.
– Дай бог, чтобы ты действительно об этом не знал... А вообще не
переживай насчет пленок. Идея просматривать все пленки со всех камер пока не приходила в голову никому из нашей
группы... Вот комиссия, что из Москвы приехала, та наверняка смотрит все подряд. Ты говорил, что они приезжали к твоему
дому?
– Было такое.
– Как бы они тебя не подцепили на крючок, Костик. Они ведь тоже ребята ушлые. Они свои деньги ищут.
Я сразу вспомнил про тридцать две тысячи долларов, обещанные мне Марком. Предложение казалось все более
соблазнительным, только... Только заработать эту сумму я мог, лишь подставив Сидорова в качестве приманки, чтобы
сбежались по его душу вооруженные до зубов убийцы... Не хотелось мне устраивать такое, совсем не хотелось.
– И еще одно, - сказал Гарик.
– Наша агентура среди уголовников дала информацию, что в деле «Европы-Инвест»
замешан Гиви Хромой. Как тебе такое?
– Он замешан там со вчерашнего дня, - ответил я.
– Налет организовывал не он.
– Откуда ты знаешь?
– изумился Гарик.
– Про вчерашний день...
Я загадочно улыбнулся. Я мог бы рассказать, как подслушал телефонную беседу Гиви с неизвестным партнером, но
предпочел отмолчаться, сохранив значительный вид.
– Его подключили к поискам Сидорова, - небрежно сообщил я.
– И я очень не завидую вам с Сидоровым, - сказал Гарик.
– Когда играешь в одиночку, Костик, то тебя очень легко
раздавить. Особенно такому человеку, как Гиви.
– Зато у меня всегда большие возможности для маневра, - парировал я.
– Я как маленькая рыбка - проскальзываю сквозь
сеть...
– Гиви не рыбачит сетями. Гиви глушит рыбу динамитом, - заметил Гарик и помахал мне рукой.
Глава 16
Гарик направился к Управлению внутренних дел. Ему предстояло еще часов девять торчать в этом заведении, где по
ночам происходят несколько странные вещи. Во всяком случае, со мной. «Только с тобой они и происходят», - сказал бы,
наверное, Макс. Но в ближайшее время я вряд ли услышу его комментарии на свой счет. А жаль.
Гарик ушел, а я подумал, что в данный момент мне не помешал бы длинный, как трамвай, «Линкольн», куда бы я мог
забросить свое разбитое тело. И чтобы это тело было потом доставлено по адресу...
Однако никто не собирался подавать мне «Линкольнов». Я бы согласился и на «девятку», но и тут вышел облом. Я
порылся в карманах и понял, что такси мне этим утром не по карману. Пришлось добираться на автобусе, и я не знаю, где
мне сильнее намяли бока - в кабинете Козлова или в общественном транспорте. Единственным удовольствием в этой поездке
был вид белого «жигуленка», вяло тащившегося за автобусом. Я даже хотел показать своим преследователям язык, но не
обнаружил в себе сил для этого. Да и стекла в автобусе были такими грязными, что со стороны никто ничего не заметил бы.
Меня выдавили на автобусной остановке из дверей, как зубную пасту из тюбика. Я поплелся домой. «Жигуленок» пытался
выдерживать такую же скорость, но не смог. Машина обогнала меня, остановилась у подъезда, и две пары заботливых глаз
проследили мой долгий путь домой.
Вдобавок ко всем несчастьям навстречу мне из подъезда выкатился Ленкин муж с чемоданчиком в руке. Увидев меня, он
замер, как сеттер в охотничьей стойке. Похоже, он колебался - стоит ли начинать свалку немедленно или сходить домой
переодеться, а уже потом броситься на обидчика. То есть на меня.
Я в свою очередь чувствовал себя верблюдом, пересекающим огромную пустыню. Ленкиного мужа я принял за мираж и
проследовал мимо, не удостоив его взглядом. Тот, еще больше оскорбленный моим равнодушием, пропыхтел что-то злобное
и матерное, а затем направился по своим делам.
Я стал раздеваться еще в лифте. Расстегнул пуговицы на плаще и взялся за брючный ремень. Тут дверцы лифта
раскрылись, и я столкнулся лицом к лицу с пенсионеркой из сороковой квартиры. В былые времена она уважала меня за то,