Последняя охота
Шрифт:
– А уехать Юля не могла, – подытожила я. – У нее своих денег не было. Прямо как в «Золушке».
– Но все-таки с тетей у нее были более или менее сносные отношения. Юлька давно хотела сделать себе операцию, но после одного резкого отказа больше не поднимала эту тему. А тут вдруг тетка сама предложила ей лечь в клинику…
«Узнала о завещании и размере своей доли», – подумала я. По завещанию родителей Юлии девушка должна была узнать о своем богатстве лишь за месяц до его получения. Объясняли так: «Не хотим, чтобы дочь росла в роскоши и уверенности, что может купить все на свете, и не была подготовлена к трудностям». Эту странную просьбу Виктор Валентинович выполнил с дотошностью, которая почему-то не вызывает одобрения – к чему мучить девочку комплексом приживалки, да еще и гадкого утенка?
Самое удивительное, что Беловицкая знала, что ее сводный брат опекает наследство Юлии, но даже не догадывалась о его размере! Странные взаимоотношения в этой семейке!
– Короче, где-то два месяца назад я предложил Юльке выйти за меня замуж и переехать ко мне, но она отказалась. Вернее, не совсем отказалась, а просила подождать. Говорила, что не хочет фотографироваться на свадьбе с такими ушами и носом. А мне и так нравилось…
– В общем, она легла на обследование, – подытожила я. – Потом была назначена операция, затем Юлия исчезла.
Итак, что же у нас было? Практически ничего – только упоминание о заколке, найденной в каптерке сторожа. Я рассказала Вадиму о ней, и он признал, что недавно дарил ей похожую.
Заколка была в крови, значит, Юлия, увы, пострадала при похищении. Кроме того, неизвестные похитители позаимствовали для нее в палате пару шлепанцев и кардиган медсестры. Последний факт порождал большие сомнения в мотивах похитителей – если, как я подозреваю, Юлю хотят убить, то зачем заботиться о ее здоровье? А если все же вещи взяты, значит, не все потеряно – вполне возможно, что Юлия еще жива! Но почему заколка в крови? Это не выходило у меня из головы.
Мы решили прогуляться по окрестностям, – опросить местных жителей, уделив особенное внимание обитателям первых этажей невысоких домишек и старушкам, которые всегда (ну, почти всегда) все видят и замечают.
Много времени у нас это не заняло – к клинике с одной стороны подступал роскошный и непривычный взгляду горожанина лес. Это был, конечно, не настоящий лес, а лесопарковая зона, но от этого ничего не менялось – зданий, тем более жилого характера, здесь было крайне мало. А с другой стороны «Прелести» находился небольшой поселок со старыми двух– и трехэтажными домишками, стоявшими на берегу речки, которая находилась в ужасающем состоянии, несмотря на то что была проведена очистка воды.
Я тщательно осматривала дорогу, по которой мы шли от больницы по направлению к реке. Вполне возможно, что здесь сохранились кое-какие следы. Может быть, Юля что-то выронила, или те, кто нес Юлю, что-то выронили…
«Конечно, – съязвил мой внутренний голос, – так тут специально для тебя и разбросали стрелки-указатели, как в «казаках-разбойниках»! Размечталась!»
Но я упрямо и методично ощупывала глазами каждый кустик. Мало ли что подсказывает здравый смысл – жизнь у нас такая, что разобраться в ситуации можно только тогда, когда откажешься от здравого смысла и начнешь выполнять самые бредовые действия – они-то вопреки всему почему-то и приводят к успеху. Как говорится, кто ищет, тот находит.
Поэтому я совершенно не удивилась, когда на одном из кустов увидела лоскутик шерсти. Если нарочно не высматривать, то и не увидишь – несколько ниточек серо-зеленой шерсти мотались на чертогоне – растении нежно-голубого цвета с цепкими листочками, за которые, собственно, и получило оно свое название. Считается, что чертогон отгоняет нечистую силу, которая цепляется за его колючки.
Да, подумала я, рассматривая шерсть, многообразны проявления нечистой силы. Цвет шерсти как раз подходит под цвет кардигана, который исчез вместе с Юлией. Во мне вспыхнула слабая надежда.
– Судя по следам, – сказал мне Вадим, внимательно наблюдавший за моими действиями, – здесь кто-то хорошенько повалялся. Видишь, кусты примяты, да и трава слегка поломана.
– Кто станет валяться у корней дерева? – в свою очередь возразила я. – Ладно бы на лужайке…
– Слушай, а может, она упала? – оживился вдруг Вадим. – Шла-шла, она ведь больна, голова закружилась – и упала. Оперлась о дерево, встала и пошла?
Я прокрутила в голове возможные препятствия, из-за которых эта версия распалась бы, но не нашла их.
– Если она здесь проходила, – заметила я, – то, скорее всего, все было так, как ты мне сейчас сказал.
– Значит, она все-таки шла сама? – уточнил Вадим.
– Думаю, да. Ну в самом деле, как ты себе это представляешь? Некто нес бесчувственную Юлю, потом вдруг устал, бросил под деревце, как мешок с картошкой, отдохнул и понес дальше? Сама шла, ясное дело!
– Ладно, и мы пойдем. Теперь мы знаем, что она проходила именно по этой дороге. Интересно только, куда она шла?
Я огляделась. Вокруг стояли деревья с мелкой порослью у корней. И хотя приятная картина зеленого леса не радовала разнообразием подсказок, куда могла отправиться неизвестно зачем сбежавшая девушка, я все-таки уверенно сделала выбор:
– Туда!
– К мостику? – задумался Вадим. – Впрочем, вполне возможно. Там поселок какой-то.
– Я бы туда направилась. Единственный ориентир, который сразу бросается в глаза. Любой человек в здравом уме… Да даже и не очень в здравом пойдет туда. Просто назад ей дороги не было, только вперед. В кусты идти смысла нет, вот она и двинула через речку, – развивала я свою версию, когда мы перебирались через шаткий мостик.
– Ну и болото! – с отвращением произнес Вадим, глядя сквозь щели в деревянном настиле, как бурлит и причудливо извивается внизу мелкая речка, безуспешно пытаясь смыть течением завалы из бытового мусора. – Как здесь люди живут?
– Нормально, я думаю. Здесь хотя бы лес рядом, то бишь воздух относительно чист…
Вадим потянул носом воздух и недоуменно посмотрел на меня.
Он был прав – свежий лесной воздух смешивался с каким-то неприятным запахом, словно где-то разлагался труп.
Мы оба зажали носы пальцами и быстренько пересекли зловонный участок пути.
Кирпичный поселок отчего-то был лишен дворовой зелени, только цветы на балкончиках цвели в свое удовольствие, прикрытые тентами из сеток либо занавесок. Видимо, некто решил, что леса для жителей поселка вполне достаточно, и не стал сажать деревья на улицах. А может, кусты попросту не прижились, спаленные удивительно жарким здесь солнцем. Пыльные улицы и грязно-белые стены домов напомнили мне закоулки турецких поселений, только босоногой галдящей детворы не встречалось.