Последняя осень для № 3
Шрифт:
Олег расслабленно выдохнул.
Уже через секунду вся улица загалдела в два раза активнее, на всех языках мира обсуждая, что произошло. Многие достали смартфоны и начали трещину снимать, делать многочисленные сэлфи на фоне трещины.
Олег тоже достал свой смартфон, сделал пару снимков, включил камеру, как мог, снял всё вокруг подумав, что может пригодиться. Не выключая, повесил камеру на шею.
Олег перепрыгнул трещину и помчался к пешеходному переходу. Перед входом в метро с другой стороны улицы, он вновь
Олег запаниковал. Землетрясение никак не входило в его дальнейшие планы. Даже если Рим готов разрушится, то пусть это произойдет как-нибудь потом, без него, Олега, как минимум, когда он благополучно улетит домой, в Москву.
Перед Кашавиным встала дилемма – спускаться снова в метро или подождать последствий повторного сотрясения. Олег остановился.
Но вокруг сновали люди, которые явно ничего не почувствовали. Рим жил своей суетливой жизнью, мимоходом громко обсуждая трещину, протянувшуюся сквозь улицу.
Подтянулись полицейские и дорожные службы, оценивая разрушение и ставя ограждения для безопасности.
А Олег так и топтался у входа. Спинным мозгом он чувствовал приближение никак не объяснимой опасности.
Он медленно глубоко вздохнул, размеренно досчитал до десяти, обозвал себя паникером и трусом и шагнул в глубь подземки.
На полпути он вдруг резко остановился, словно его потянули за рукав. Замер и ждал.
И вдруг услышал гулкий протяжный низкий, словно утробный гул. Гул, который отовсюду и ниоткуда. Гул, который верующие называют "трубами иерихона", а атеисты – гулом планеты.
Гудела Земля. В низкой тональности первородного звука "ом", означающего одновременно рождение и смерть.
Этот протяжный гул услышали все вокруг. Кто-то в панике закрывал уши, кто-то начал истерично рыдать, кто-то грязно матерился, не понимая откуда идет этот звук.
А звук проходил сквозь каждую клетку тела, заставляя людей содрогаться, и с каждой секундой становился всё сильнее.
Олега мелко затрясло от предчувствия и, сам еще не осознав, он сменил траекторию движения на обратную. Ноги сами понесли его к выходу.
И в это же время вся конструкция станции метро содрогнулась и раскололась мелкими трещинами, с неимоверной скоростью расползающимися отовсюду, и грозя обрушиться, погребая под завалами людей.
Послышался крик первой паники, и многие люди, так же, как и Олег, побежали к выходу.
Гул задрожал и резко смолк. От испуга затихли на мгновение и люди.
И через мгновение эту мертвую тишину, из глубины темного тоннеля, разрезал скрежет металла сошедшего с рельс поезда, несущегося по инерции движения, с переворачивающимися в хвосте состава вагонами, на одну из платформ, сметая всё и всех на своем пути.
Олег не видел губительный состав, но прекрасно слышал. И этот звук заставил его вдвойне ускориться, если бы не толпа обезумевших от страха людей, орущих и затаптывающих друг друга.
Останки поезда боком пронеслись по искореженной, разрушающейся на глазах платформе и, замедлившись, резко рухнули вглубь мгновенно разверзшейся широкой трещины, похожей на расширяющуюся воронку. Воронка эта поглотила и часть рельсов, и часть платформы, и куски стены этой платформы. Она продолжала медленно расширяться, как жадный ненасытный рот, поглощая всё, что в ней окажется.
Одна из частей противоположной платформы оказалась отрезанной от лестницы вместе с оставшимися там людьми. Они кричали, пятясь от медленно осыпающегося в глубокую темноту провала бетона, молили о помощи, но были обречены.
Им никто не помогал, но многие, стремящиеся к выходу, похватали свои телефоны и стали самозабвенно снимать всё происходящее и тут же выкладывать в сеть, радуясь моментальным миллионам просмотров и лайков.
Хотя и их радость длилась не долго. Платформа быстро раскрошилась и рухнула окончательно, увлекая за собой всех, независимо от рейтинга. Многие экстремалы успели отправить в эфир последние мгновения своей жизни и смерть.
Олег не видел почти ничего из произошедшего. Он слышал непрерывный крик, но не обращал на это внимания. Перед глазами была только паническая пелена и желание выбраться.
Он рвался наверх, расталкивая и растаптывая окружающих, так же, как и все вокруг. Инстинкт самосохранения сконцентрировал в нем все силы только на непрерывное движение любой ценой.
Он чувствовал себя крысой в мышеловке. Он чувствовал, что разлом всё больше расширяется и движется за ним по пятам, сжирая всё то, что оставалось за спиной.
Лестничный пролет, ведущий на улицу, короткий, но, кажется, нескончаемый, длиною в чьи-то затоптанные жизни.
Олег рвался наружу и уже видел маячивший впереди дневной свет. И тут он вдруг почувствовал в лодыжке сильный резкий укус.
Олег одернул ногу и посмотрел вниз. И увидел, что среди ног людей движется грязно-серый ковер из крыс разного размера.
Бегущие в панике люди на крыс наступали. Крысы прыгали на людей и кусали их. Кто-то падал, и крысы, набросившись на человека в мгновение буквально обгладывали его.
Олег и раньше чувствовал, что наступает на нетвердую поверхность, но не смог осознать, что наступает на крыс.
Откуда их столько?
Лодыжка болела, но это, казалось, разбудило в нем звериную агрессию. Олег рванул еще быстрее.
В глаза резко ударил солнечный свет. Он выбрался. Казалось, прошла вечность времени, убившая жизненный запас нервных клеток. Но по факту, станция исчезла так быстро, что и пяти минут не прошло.
А станция действительно исчезла. Вместо неё на поверхность города выглядывал огромный рваный провал, поглотивший часть улицы и разрушив ближайшие дома.