Последняя осень для № 3
Шрифт:
Настоятельно рекомендовалось не волноваться, привыкать к новым условиям существования. Гипотоникам, гипертоникам и сердечникам рекомендовалось плотненько подсесть на свои лекарства, страдающим от качки, больше лежать. А там, глядишь, через пару недель все стабилизируется, вернется на круги своя. Или, планета в свои родные пенаты, или организм адаптируется.
***
Марина последовала совету "больше лежать" и взяла больничный. Равнодушный врач, уставший за день от резко выросшего количества испуганных пациентов, не гладя прописал
Врачу было все равно, он тоже хотел домой и подумывал, не написать ли больничный себе самому на неделю? Может, через неделю все пройдет, как болезнь, тряска кончится, и жизнь вернется к старым добрым обыденно скучным временам?
***
К вечеру большинство горожан пришло к логичному выводу, что пора собирать стратегические запасы продовольствия и медикаментов.
К своему огромному неудовольствию Марина обнаружила большую очередь в аптеке, в которую зашла вечером, слегка оклемавшись, за выписанным ей лекарством. Народ скупал йод, зеленку и аспирин в количествах, способных обеспечить городскую больницу средних размеров.
Поддавшись всеобщему ажиотажу, Марина зачем-то тоже купила йод, бинты, пластыри, жаропонижающие и противовирусные препараты в огромном количестве. Она вряд ли смогла бы вразумительно объяснить, зачем, и, идя домой, уговаривала себя, что все равно, когда-нибудь все это может пригодиться, хотя бы для ран и ссадин Артемки. Хотя, таким количеством бинтов Артема можно было несколько раз обмотать полностью, как египетскую мумию.
***
Дома все было относительно спокойно, но уже несколько часов отец напряженно что-то обдумывал, высчитывал и чертил на листе четвертого формата. Затем вдруг резко встал, быстро собрался и заявил:
– Я в гараж. Кое-что сделать надо.
– А ужин как же? – обеспокоенно спросила мать.
– Потом, – непререкаемым тоном заявил отец.
Повисла гнетущая тишина.
– Мать, сходи-ка в магазин, – добавил он обращаясь к жене.
– Зачем? Дома всё есть, – нерешительно спросила она.
– Купи на запас мыла всякого, лучше хозяйственного. Спички, побольше. Сахар, гречку, тушёнку. Водку. Побольше. Может еще что, ну ты поняла. Сумку на колесиках возьми и Маринку, а то не дотащишь, – деловито перечислил отец.
Мать ойкнула и стала собираться.
– Пап, мы же не к войне готовимся. Зачем?
Отец не удостоил глупую, по его мнению, дочь ответом, просто выразительно посмотрел на нее,...... вздохнул.
– Пап, а водку зачем? Коктейль Молотова будешь делать или внутрь употреблять? – невинно поинтересовалась Марина.
– Поговори мне ещё, – пригрозил отец, – потом, не дай Бог, понадобится. Где брать будешь? Кто знает, как всё повернется, лучше подготовиться. А водка во все времена была и будет конвертируемым средством оплаты.
Похоже, так думал не только он. В допоздна работавшем соседнем супермаркете, в который Марина пошла вместе с матерью, уже толпились многие соседи, знакомые и малознакомые люди, жившие на одной с ними улице.
Мать, оценив обстановку, проворно ухватила тележку и покатила ее, расталкивая покупателей, цепко сгребая остатки товаров с полок. Марина послушно тащилась следом, искренне удивляясь оперативной сообразительности горожан. У людей словно проснулся глубинный инстинкт сохранения жизни, тот, который накопили многие поколения предков, сумевшие выжить в любой ситуации.
Продавцы не успевали выносить запасы со склада. Мука и крупы тут же оказывались в тележках покупателей. Опустели хлебные полки. Люди брали хлеб сушить сухари. Скупалось все, что возможно хранить.
Набив до отказа уже две тележки, Марина с матерью направились к кассе. По неписанному закону работы типовых супермаркетов, в "часы пик", как всегда, работала только одна касса из шести. Конец скопившейся очереди заканчивался где-то в конце соседнего отдела. Уставшая раздраженная кассирша неопределенного возраста, в силу профессии привыкшая слышать в свой адрес многократные нецензурные выражения и успевшая уже их выучить наизусть, работала на автомате, торопливо проводя товар к оплате.
Но, на удивление, сегодня особо никто не ругался и не требовал открыть еще кассы. Все терпеливо стояли, вспоминая, всё ли необходимое успели взять. Многие по нескольку раз срывались с места в торговый зал за очередным товаром, увиденным в тележке соседа, затем возвращались. И очередь спокойно, без скандала пропускала людей на место.
Все были объединены чувством общей беды, пережить которую можно только сообща. Люди обеспокоенно обсуждали последние события, пытаясь найти выход и как-то поддержать друг друга.
Только, где-то в глубине души у каждого все-таки скребся и копошился извечный страх неизвестности, легким холодком пробегая от макушки до пят.
А в вечернем небе дыра зияла…. Засасывающая способность ее усилилась. Свечение становилось ярче от количества скапливающихся там звезд….
* * * *
Vaticano (Ватикан), Roma (Рим), Italia (Италия), 12 сентября. Олег.
Тележурналист Олег Кашавин шел в сопровождении швейцарского гвардейца, следом за вторым личным секретарем Папы Римского. Он восторженно поглядывал по сторонам, удивляясь тому, что идет там, где не ступала нога ни единого постороннего, не говоря уже о назойливых туристах.
Он просто не верил сам своему невероятному везению. Его, простого аккредитованного журналиста без прочих сложностей вдруг удостаивает аудиенции сам Папа Римский! Удивительно и странно?!
И все это благодаря его умению задавать не стандартные вопросы.