Последняя песня
Шрифт:
Если не считать Уилла...
Ронни покачала головой, гадая, почему никак не может перестать о нем думать. Между ними все кончено, особенно если учесть, что почти ничего и не начиналось. Почему он интересуется ею? Ведь они с Эшли были вместе почти два года, а это значит, что такой тип женщин в его вкусе. А Ронни твердо усвоила, что люди не меняются. Им нравится то, что нравится, даже если они не понимают, почему именно. А она ничуть на Эшли не похожа.
Никаких обсуждений, никаких споров. Потому что, будь она похожа
Но не это терзало ее сильнее всего. Ронни беспокоила ма. Сейчас она узнает об аресте, поскольку отец уже ей звонит. Ма кричит и закатывает истерики. И как только повесит трубку, немедленно позвонит своей сестре или матери и расскажет о последней ужасной выходке Ронни. И конечно, без зазрения совести преувеличит ее вину, чтобы свалить на Ронни все грехи. Ма, как всегда, игнорировала нюансы. А в этом случае самой важной деталью было то, что Ронни этого не делала!
Но имеет ли это значение? Конечно, нет! Она почти физически ощущала ярость ма, и от этого становилось дурно. Может, это к лучшему, что она сегодня не вернется домой.
За спиной послышались шаги па. Оглянувшись, она увидела, что он колеблется, не зная, хочет ли она побыть одна. Но все-таки нерешительно сел рядом. И продолжал молчать, наблюдая за идущим к берегу траулером.
— Она очень злилась?
Ронни уже знала ответ, но не могла не спросить.
— Немного, — признался отец.
— Всего лишь немного?
— Почти уверен, что, пока мы разговаривали, она, как Годзилла, громила кухню.
Ронни зажмурилась, представив эту сцену.
— Ты объяснил, что случилось на самом деле?
— Ну разумеется. И подчеркнул, что уверен в твоей невиновности. И что ты говоришь правду.
Он обнял дочь за плечи.
— Она успокоится и все рассудит здраво. Как всегда. Ронни кивнула, чувствуя взгляд отца.
— Мне жаль, что ты не сумеешь поехать домой сегодня, — извиняющимся тоном сказал он. — Я знаю, как тебе ненавистно это место.
— Это не так, — механически пробормотала она и, к собственному изумлению, поняла, что, как бы ни пыталась убедить себя в обратном, говорит правду. — Просто я здесь чужая.
Он грустно улыбнулся.
— Если это послужит утешением, признаюсь: я, когда рос, тоже считал, что здесь чужой. Мечтал о жизни в Нью-Йорке. Странно, но стоило мне уехать, как я стал ужасно тосковать. Можешь назвать это зовом океана.
— Что теперь со мной будет? — спросила Ронни. — Офицер Пит больше ничего не сказал?
— Нет. Только то, что владелица считает нужным подать в суд, поскольку пластинки были ценными и в последнее время у нее возникли проблемы с магазинными ворами.
— Но я этого не делала! — отчаянно крикнула Ронни.
— Знаю, — кивнул отец, — и мы все уладим. Найдем хорошего адвоката.
— Но адвокаты дороги!
— Да. Особенно хорошие.
— А ты сможешь заплатить?
— Не волнуйся, придумаем что-нибудь.
Отец помолчал.
— Можно тебя спросить: почему Блейз так обозлилась? Ты мне так и не сказала.
Будь на его месте ма, она, возможно, не ответила бы. Еще два дня назад, может, и отцу не сказала бы... Но теперь у нее не было причин молчать.
— У нее очень неприятный, отталкивающий, на мой взгляд, бойфренд, и она считает, что я хочу его отбить.
— Что ты подразумеваешь под словами «неприятный и отталкивающий» ?
Ронни ответила не сразу.
Первые семьи уже появились на пляже, нагруженные полотенцами и пляжными игрушками.
— Я видела его прошлой ночью, — едва слышно призналась она, показывая на пляж. — Он стоял вон там, пока я разговаривала с Уиллом.
Отец не пытался скрыть тревогу.
— Но он не подошел ближе?
Ронни покачала головой:
— Нет... но в нем что-то такое... Маркус...
— Может, тебе стоит держаться подальше от этих двоих? Яимею в виду Блейз и Маркуса.
— Не волнуйся. Я не собираюсь больше разговаривать ними.
— Хочешь, я позвоню Питу? Конечно, у тебя не слишком хорошее впечатление от встреч с ним...
— Пока не стоит. И поверь, я вовсе не сержусь на Пита. Он всего лишь выполняет свою работу и сочувственно ко мне отнесся. По-моему, ему меня жаль.
— Он сказал, что верит тебе. Поэтому и поговорил с владелицей.
Она улыбнулась, подумав, как здорово говорить с ним по душам. И насколько другой была бы жизнь, останься он с ними.
Она поколебалась, рассеянно пересыпая песок из одной ладони в другую.
— Почему ты оставил нас, па? Я достаточно взрослая, чтобы знать правду.
Отец вытянул ноги, очевидно, стараясь выиграть время. Он, казалось, с чем-то боролся, пытаясь сообразить, что можно ей рассказать и с чего начать.
— После того как я ушел из Джульярда, стал гастролировать. Знаешь, это была моя мечта: стать знаменитым пианистом. Так или иначе, прежде чем принимать решение, мне стоило бы больше думать о реальной ситуации. Но я этого не сделал. Не понимал, как трудно придется твоей ма. Вот так и получилось, что между нами возникло отчуждение.
Ронни смотрела на отца, пытаясь читать его мысли.
— Но у тебя был кто-то еще, верно? — бесстрастно заметила она.
Отец, не отвечая, отвел глаза. Ронни почувствовала, как внутри что-то взорвалось.
— Знаю, — утомленно вздохнул отец, — мне следовало бы сделать все, чтобы спасти наш брак, и теперь мне очень жаль. Куда больше, чем ты полагаешь. Но я хочу, чтобы ты знала: я никогда не переставал верить в твою ма и в силу нашей любви. Пусть в конце все вышло не так, как мы ожидали, но каждый раз, видя тебя и Джону, я думаю, как счастлив иметь таких детей.