Последняя улика (сборник)
Шрифт:
– Придется пожить, - согласно кивнул Петухов.
В этой деревне никто их не ждал; все предстояло делать самим. Позавтракали в сельской чайной под оглушительный рев укрепленного над входом динамика, "ЛЭП-500" - непростая линия", - бодро разносилось по селу.
– И "ЛЭП-500" тоже линия непростая, - вздохнул Богданов.
– Ничего, Алик, справимся и мы со своей непростой линией. Давай для начала транспорт проверяй, а я займусь покупательницами шуб да Баркову разыщу.
В старом деревянном доме, где располагался сельмаг, за прилавком одиноко стояла продавщица -
– Что? Что такое?
Обескураженный такой реакцией, оперуполномоченный решил, что, возможно, она приняла его за ревизора, контролера или еще бог знает за кого. Ему нужна была доверительная беседа, и он поспешил объясниться:
– Что вы разволновались так? Я вроде бы не такой и страшный, попытался он шутить и увидел, как в ее глазах мечется страх. Она вся напряглась, словно в ожидании удара.
"Чего это она?" - опять подивился Петухов и принялся объяснять цель своего визита.
Продавщица медленно приходила в себя. Кровь прилила к щекам, из мертвенно-бледных они превратились в пунцовые, покраснел даже лоб; светлые крашеные волосы, с которых она стянула косынку, резко контрастировали с лицом.
– Степанко Клавдия Ивановна, - представилась она и нашла накладную на полученные в магазин шубы. В Ярино поступило восемь шуб. Степанко помнила всех, кто приобрел их.
Записав фамилии, Петухов пересчитал.
– Клавдия Ивановна, а кто восьмую купил? Вы только семь назвали, уточнил он.
– Восьмую?
– переспросила Клавдия Ивановна, и лицо ее вновь запылало.
– Разве не сказала? Я и купила, - она глядела с вызовом.
– Посмотреть вашу шубу можно?
– Нельзя!
– зло отрубила продавщица.
– Я продала ее.
– Кому?
– спросил насторожившийся Петухов.
– Сестра мужа приезжала в гости с Украины - ей и продала. А она уехала домой с неделю назад.
"Значит, и на Украине наши шубы есть. Как же мне туда-то добраться?" - уныло подумал оперуполномоченный и решил про себя, что обязательно расскажет ребятам из ОБХСС об этой продавщице. Откуда такая неприязнь к милиции? Чего эта женщина пугается? Недостача, может?
Степанко сообщила, чем занимаются те семь покупательниц, но наотрез отказалась хоть как-то охарактеризовать их.
– Не сплетница я, сами узнавайте, - заявила она решительно.
Петухов настаивать не стал. Уже заканчивая допрос, он выяснил, что первого апреля, накануне и в последующие дни, вплоть до сегодняшнего, Клавдия Ивановна в город не выезжала, работала на своем месте ("Где же мне еще быть?"), товар привезли ей за это время только один раз - 31 марта вечером была машина Ийского райпотребсоюза. В своей записной книжке Петухов так, для порядка, сделал отметку: "По возвращении в Ийск проверить машину РПС".
– И последний вопрос, - его раздражала неприязнь продавщицы и хотелось побыстрее уйти, но он привык выяснять все
– Вы Тамару Баркову знаете?
– И удивился, как вновь побледнела женщина, опять заметался в ее глазах страх.
– Что, что такое?
– встревожилась она.
– Что с ней случилось?
– Да ничего не случилось, не волнуйтесь. Не пойму я вас.
– Он действительно не мог понять странного поведения продавщицы.
"Здорова ли она?" - сочувственно подумал Петухов, повторяя свой вопрос о Барковой. И состояние женщины объяснил волнением, когда услышал, что Тамара ее дочь, вышла замуж за тракториста Снегова и живет в селе Заозерном у его родителей, а здесь не была давно, с месяц. Баркова фамилия Тамары по родному отцу.
"Вот оно что, - подумал оперуполномоченный.
– Волнуется мать за дочку, вот и переживает, а я тут разные догадки строю", - и постарался попрощаться с нею как можно теплее.
Из магазина он направился в правление колхоза, затем в школу, в чайную, на ферму и в овощехранилище.
Одна шуба отправлена в город дочери-студентке, все остальные на месте. Никто из владелиц в Ийске первого апреля не был, все находились при деле - кто дома, с малым ребенком, кто на работе целый день.
Алик пришел в кабинет участкового, когда уже совсем стемнело, оборудовал постели на раскладушках, хранившихся у запасливых сельсоветчиков. Тихо в их временном пристанище. Сколько таких неустроенных жилищ, сколько холодных ночей вдали от дома в нелегкой милицейской жизни! Не каждый может выдержать такую работу - бывает, что отступаются, ищут полегче. Но те, кто остается, кто посвятил защите людей свою жизнь, те делают свое дело, находя в этом высшую радость и удовлетворение.
– Ну что?
– Капитан подошел к Алику, который подремывал, пригревшись у теплой печки.
– Как дела, сыщик?
Тот только махнул рукой.
– Какие там дела, Петрович. Проверил транспорт. Помогли ребята из гаража - яринские дружинники. Первого в Ийск ходил только автобус. Рейсовый. Переговорил с шофером - ничего интересного. Часть пассажиров он назвал, но всех не помнит. Я начал устанавливать, но не успел. Ничего интересного, - уныло повторил он.
– А частные машины или чужие, проезжие, например?
– Из чужих, - лейтенант уже откровенно зевал, устраиваясь на продавленной раскладушке, - из чужих машин только в последний день марта был фургон из райпотребсоюза, товар привез в магазин и назад. С ним уехала дочка продавщицы, поздно уже, почти ночью.
– Дочка? Ты это точно знаешь?
– удивленно переспросил Анатолий. Как было ему не удивиться, если он совсем недавно жалел женщину, переживавшую за дочь, которая, по ее словам, не была в Ярино месяц.
– Ну, Петрович, - обиделся Алик, - вон у меня и протокол допроса есть, а там все черным по белому.
– Вот такие дела, - у Петухова от удивления сон пропал. Придется завтра переговорить со Степанко, выяснить, почему скрыла этот факт. Что в этом было тайного? Выходит, рано он решил, что закончил здесь свои дела. Данные помощника и его собственные пересеклись неожиданно и непонятно.