Последняя женская глупость
Шрифт:
Минералка ставилась в холодильник, а Анечка начинала жаловаться на головную боль, выскакивала «подышать воздухом» – на самом деле, в соседний магазинчик, откуда возвращалась с умиротворенным видом, сладострастно облизывая губки, и Филипп не сомневался, что одним пирожным или, к примеру, шоколадкой Анечка не обошлась.
Вот и сейчас опытным глазом Филипп прозревал, что натюрморт уже начал оказывать свое пагубное влияние, и через минуту, самое большее – две последует жалоба на головную боль, которую вылечить можно только прогулкой на свежем воздухе. Надо было срочно отвлечь девушку. А ну-ка, пусть пользу принесет! Конкретную, практическую. Пусть-ка позвонит еще разок по этому номеру, вот что! Его голос там уже наверняка знают, он ведь не первый раз звонил и спрашивал о Римме Николаевне. И главное, без толку: все молчат, как партизаны.
Не хотелось думать, что Римма Николаевна нарочно его кинула, что она знала: та долларовая сотня поддельная, однако нарочно всучила ее Филиппу, уверенная, что он не сразу заметит, а потом не вспомнит, кто его так наколол. Расчет был правильный, однако Филиппа угораздило в тот же день сдать бумажку в обменный пункт – деньги понадобились моментально, срочно, в большом количестве – и там выяснилось, что президент Франклин на баксах не настоящий, а самозванец. Еще хорошо, что у Филиппа с девочкой из обменника были свойские, доверительные отношения, она поверила его недоумению и разочарованию, его репутация человека порядочного не пострадала. К тому же он поклялся Аллахом, что нечасто позволял себе делать. Все обошлось. Осталось только выяснить отношения с Риммой Николаевной, и тут перед Филиппом словно невидимая стена выросла. Он не знал ни ее домашнего телефона, ни где работает.
Анечка пошла на шейпинг, надеясь встретить там Римму (они занимались в одной группе, через продавщицу Римма и вышла на хозяина магазина), однако та на занятиях не появилась. Единственное, что удалось Ане, – это раздобыть у тренера рабочий телефон Риммы и узнать ее фамилию. Тогда Филипп и начал названивать по этому номеру, однако Римму застать никак не мог.
Сначала он верил, что произошла досадная ошибка, что не могла такая красивая, интеллигентная, такая печальная, такая волнующая женщина, как Римма Николаевна, вульгарно кинуть порядочного человека, он не сомневался, что его клиентка сама стала жертвой мошенничества, однако чем дольше длился этот заговор молчания, тем чаще Филипп сомневался. Сто долларов вовсе не были для него такой уж большой суммой, были, честно говоря, суммой маленькой, но все же деньги. И не только в деньгах дело! В разочаровании.
Его просто-таки зациклило, он непременно должен был найти Римму Николаевну! И вот сейчас доехало: а что, если она нарочно попросила сослуживцев не звать ее к телефону, если будет звонить человек по имени Филипп Алимович? Хотя нет, никто не спрашивал, как его зовут, а Римму Николаевну все равно не звали к телефону. Может быть, она просила не звать, если ее будет спрашивать мягкий, чуть заикающийся мужской голос? Ну а как насчет женского, интересно знать?..
Он окликнул Анечку, объяснил задачу, вручил ей телефон, вызвал нужный номер. И заодно нажал кнопку громкой связи.
Чудилось, трубку взяли практически одновременно с первым же гудком – не то, что раньше, когда Филиппу приходилось ждать довольно долго. И голос был другой, не тот, который отвечал ему.
– Издательство «Бук», здравствуйте.
Ого! Так вот где работает Римма Николаевна! В знаменитом издательстве! Не зря Филипп сразу понял, что она необычная женщина.
– Здравствуйте, – запела Анечка своим милым голоском. – Это вас побеспокоили из антикварного магазина «Русская старина». Пожалуйста, Римму Николаевну Тихонову пригласите.
– Перезвоните еще раз по этому номеру, у нас параллельные телефоны, – автоматически ответила женщина, но вдруг понизила голос: – Только… знаете, Риммы Николаевны нет.
Опять нет! Она что, от всех скрывается, не только от Филиппа?!
– А не подскажете, когда она будет? – поинтересовалась Анечка, и голос ответил с запинкой:
– Не могу… не могу сказать.
Очень интересный ответ, правда? То ли не могу сказать, потому что не знаю, то ли не могу сказать по ряду объективных причин…
– Как же мне быть? – Голос Анечки запел, словно печальная флейта. – Понимаете, она хотела кузнецовские тарелки приобрести в нашем магазине, даже деньги оставила, и вот ее заказ привезли, а я никак не могу ей сообщить об этом. Который день звоним я или мой директор, а ответ все время один – нет ее, да и все. Римма Николаевна не заболела?
– Да как вам сказать… – неопределенно протянула та женщина. – Не заболела, но…
– Извините, а вы ее домашний телефон не дадите? – жалобно попросила Аня. – Надо же как-то решить этот вопрос, может, ей уже и ни к чему эти тарелки, мы бы тогда их продали, у нас и покупатель есть, каждый день ходит, надоедает, а мы ни туда ни сюда, а Римме Николаевне, может, деньги нужны, мы б ей тогда деньги вернули…
Женщина глубоко вздохнула, словно на что-то решившись.
– Не нужны ей деньги, – проговорила быстро. – И заказ свой она не заберет. Дело в том, что Римма Николаевна… ну это… ее больше нет. Она умерла. Ее убили. Извините, до свиданья.
И бросила трубку, словно испугавшись чего-то.
Она и в самом деле испугалась. В редакции научно-популярной и прикладной литературы, имевшей параллельный телефон с «детективщиками», все уже два дня как были предупреждены: когда звонит городской телефон, трубку не поднимать. Ее возьмут сначала в соседней комнате, где установлена записывающая аппаратура и дежурят работники милиции. А она вот оплошала: задумалась и чисто машинально схватила трубку. К тому же всем рекомендовали особо не распространяться о гибели Риммы, тем паче, – что это было убийство. А она проболталась… Но, кажется, никто ничего не успел услышать, видимо, в соседней редакции случайно никого не оказалось. Вот и хорошо.
Или все-таки сообщить сотруднику милиции, что Римму спрашивали из какого-то магазина «Русская старина»? Да нет, вряд ли это имеет значение. Какие-то тарелки, какие-то деньги… Кому это интересно?
Римма Тихонова
24 октября 2001 года. Нижний Новгород
– Вот это да! – сказала она тихо. – Я и представить себе не могла…
Голос ее слетел со сцены и мягко прокатился по темному залу. Бархатное эхо ответило из самого дальнего угла: «Не могла… могла… а…» Римма передернула плечами, подавляя невольный озноб, и оступилась. Никита подхватил ее под руку:
– Осторожней! Лучше стойте на месте, пока я не включу свет, я совсем не хочу, чтобы вы угодили в какой-нибудь люк.
«А я совсем не хочу, чтобы ты отстранился так быстро! Интересно, заметил ли он, что я к нему очень охотно прижалась? И не потому ли отшатнулся?»
Что-то похожее на обиду шевельнулось в душе, и Римма вздохнула, в который раз удивившись собственной глупости. Никита тем временем прыгнул куда-то вниз. Послышались его шаги, потом он опять взбежал по ступенькам и остановился, что-то бормоча. Раздался щелчок – и сбоку вспыхнул свет, после полной темноты показавшийся слишком ярким. Римма опять вздохнула… Огляделась.