Послесловие
Шрифт:
Нет, такое не повторяется, как не обманывай себя, наповоду каких доводов разума или инстинктов не иди. Тамара красивая девушка, но не его и его не будет. Не нужна более чем в пошлом употреблении, слишком низменном и для нее и для него. А та, что нужна больше всех Тамар, Зин, Люсь, больше этой осени, самого себя со всеми минутными, близкими и далекими желаниями и планами, нужна не на миг, нужна даже только для того чтобы знать — есть, вот так же идет по улице, вдыхает запах осени и разговаривает с каким-нибудь кавалером; уже никогда не пройдет рядом ни с ним, ни с другим, не улыбнется, рассеивая мрак в душе одним своим взглядом.
Сколько бы он отдал, чтобы увидеть ее? Все. Что есть, что было и может быть. Жизнь бы свою отдал за один момент осознания — Леночка жива.
Но ничего не изменишь, и жизнь его остается при нем.
— Вы почти всю дорогу молчали, — сказала девушка уже возле своего дома. Конечно, прогуляться рядом с полковником Тамаре было приятно, но мало. В ее планы входил не один вечер и не только прогулки. — Вы, наверное, устали?
Николай смотрел на нее и думал: глупец — на что ты надеялся, что хотел от свидания с Тамарой?
И пожал плечами:
— Кажется, я испортил вам вечер.
— Нет, что вы. Наоборот, сегодня мне было удивительно хорошо. Спокойно. С вами, — сказала тепло, проникновенно, но взгляд был кокетлив и Николай мысленно усмехнулся, не поверив и на грош.
Девушка смотрела на него и явно чего-то ждала. И он знал чего, но уже точно знал, что не мог ей этого дать.
— До свидания, — кивнул.
В глазах Тамары мелькнула растерянность и разочарование, но девушка быстро справилась с собой и улыбку вымучила почти естественную:
— Да, спасибо, что проводили. Как же на счет выставки? Может быть в другой раз?
Николай стоял и смотрел на нее, понимая, что самое простое сказать «да» и тем взять на себя обязательства, а ей подарить надежду. Только все это будет ложью. Он хотел проверить себя, хотел что-то понять и понял абсолютно отчетливо — он принадлежит мертвой всем своим существом и эти узы так крепки, что как не рвись, только душу поранишь.
Но это все его трудности, Тамаре они не нужны. Молодая, красивая — у нее все впереди.
— Вы замечательная девушка, Тамара. Я провел приятный вечер в вашем обществе и благодарен вам. Но второго вечера не будет, не стоит обманывать друг друга и себя.
Неожиданное заявление обескуражило Спивакову.
— Я совсем вам не нравлюсь?
— Нравитесь. Как вам нравятся полотна Корна.
— Что это значит?
— Ничего. До свидания, — взял под козырек, отдавая приветствие и развернувшись, решительно зашагал прочь.
Тамара хмуро смотрела ему в спину, соображая, где допустила просчет, не достаточно естественно сыграла роль "аленького цветочка". Проигравшей она себя не считала, просто первый тайм прошел со счетом один-один. Ничего, нужно немного выждать и предпринять новые шаги. Если первый тайм не удался, не стоит форсировать со вторым — первая неудача должна забыться.
Тамара терпеливая, подождет пару месяцев. Этого будет достаточно, чтобы предпринять вторую попытку и добиться второго свидания.
Домой Николай пришел поздно и первого кого увидел — Дроздова, и первое что услышал:
— Только не говори, что ты все это время работал.
— Привет, — хмыкнул.
— Привет, привет.
— Какими ветрами задуло?
— Саша опять сбежал от девушки, — развела руками Валя, проявившись в коридоре.
— Третий раз за месяц? — снимая сапоги, глянул в кухню на друга с деланным удивлением.
— Так складываются обстоятельства.
— Кто на этот раз? — прошел на кухню. Валя суп греть поставила, уверенная что брат голоден и лукаво щурясь, поглядывала на Дроздова:
— Когда-нибудь собираться все девушки и поколотят тебя.
— Вот, здрассте, за что это?
— За обман.
— А я не обманываю, просто правду не говорю.
Девушка фыркнула, Николай засмеялся:
— Опять от Зины сбежал по оперативным делам на конспиративную квартиру?
— От Луши, — сунул в рот сухарик.
— Значит теперь Лукерья. А Зина?
— Зинаида умная женщина, все поняла после первого "заседания", — хмыкнул.
— Кушать будешь, ловелас? — спросила Валя.
— Кто? — скривился и на друга уставился. — Что мне в твоей сестре дюже вредной маковке нравится, удивительная начитанность. Подберет в вумной книжке слово и обязательно в жизни применит.
— А ты как хотел?
— Щей хочу! И спать.
— Опять у нас ночевать будешь? — рассмеялась девушка.
— А у вас совести меня в ночь выгнать хватит? — почти натурально удивился Санька. И получил тарелку супа. — Другое дело! Слышь, Коля, это вредное создание без тебя меня только чаем морила.
Николай улыбнулся и тоже получил тарелку с супом.
— Ты где был-то, Коля? Я уже беспокоилась, — села за стол Валя.
— Сама почему не кушаешь?
— Ела, — отмахнулась.
— Ложь! — сдал ее Дроздов.
Николай молча придвинул сестре свою тарелку, встал и налил себе другую.
Валя поняла, что лучше промолчать, а то брат будет опять ругаться. При Саньке не хотелось. Вдвоем ей устроят черти что. Да и кушать, признаться, сильно хотелось. Вообще, пытка это, готовить и не пробовать.
Санин увидел, что Валентина принялась за суп и, промолчал — спаслась на этот раз. И вздохнул: сколько же нужно будет сил, времени, чтобы отучить ее от страха перед голодом?
— Так, где был-то? — с пытливым прищуром глянул на него Дроздов, уминая Валин шедевр.
— Не поверишь — на свидании, — хмыкнул и принялся хлебать суп.
Зато остальные перестали: Валя заулыбалась, Саша насторожился. Судя по лицу Николая, встречался он не с девушкой, а с генералом.
— И как? Хорошая девушка? — спросила Валентина.