Послесловие
Шрифт:
— С Новым годом.
— Ой, вы что? — женщина даже отпрянула, испугавшись не на шутку. В углу глаза слезинка блеснула, когда Санин без церемоний вложил богатство в руки женщины.
— Лидия Степановна, и часто мне такое полагается?
— Эээ…да.
— Вы не могли бы взять на себя получение этих продовольственных пособий?
— Ааа… конечно.
Женщина была близка к шоку от запаха колбасы, которая была в ее руках. Но в это никак не верилось. Зато на полковника Ковальчук смотрела, как
— Эээ… там еще водка и сигареты. Все в руках не уместилось.
— Сигареты? Это замечательно. А водка?
— Две бутылки, — кивнула услужливо.
— Одну возьмите себе, и завтра можете прийти на час позже. Идите.
Женщина в конец растерялась, повернулась, пошла, а куда, зачем? Только у дверей вспомнила: батюшка! Чуть по лбу себе не треснула, но колбаса с шоколадом не дали.
— Николай Иванович, так капитан Дрозд из оперативного отдела просил вас его принять.
— Пусть пройдет, — кивнул.
Через минуту Саша вошел степенно:
— Можно, товарищ полковник?
Дверь закрыл и хохотнул, руки в брюки сунул:
— Я по поводу дислокации войск в связи с празднованием Нового года! Предложения есть… Ооо! — увидел богатство на столе. В руку взять хотел банку с икрой, удостовериться, что настоящая, но получил шлепок по ладони.
— Руки прочь!… До решающей атаки!
— В смысле, до боя курантов? Идет! Пофартило тебе.
— Ну, — руками развел, улыбнувшись довольно и насмешливо. — Учись, мальччишшка!
— А по морде? — предложил, наивности в глаза напустив, сел и папироску из пачки друга вытянуть хотел, но замер, увидев портрет: Николай и Лена в обнимку.
Улыбка слетела, взгляд расстроенным стал.
— Тогда?
Николай папиросы достал, одну себе, одну ему. Закурил:
— Сорок третий. За месяц до гибели.
Сашка смотрел на снимок, глаз не отрывая и, Николай укол ревности почувствовал. Неуютно от него стало. В руки другу фото подал, а сам к окну отошел, открыл створку, морозного воздуха глотнуть и вон глупости прогнать. Два святых человека у него на этой земле остались — сестра и друг. Не осквернит он их своей грязью, и память о Леночке не запятнает.
У Дроздова в душе что-то дрогнула, потекло, как смола из ранки на сосне, тягучее, солнечное как янтарь и липкое до въедливости. Бередило оно, жгло.
Пальцем силуэт Лены обрисовал и решительно отставил снимок на место, закурил.
— Я с чем пришел-то? — горло прочистил, чтобы сиплость эмоции не выдавала. — Предложение: у тебя праздновать. Валюха твоя все равно подруг позовет.
— Феклу и Галину.
— Вот. К десяти и я подойду. С патефоном.
— Не проблема, — кивнул, повернувшись к Сане.
— Ну, тогда двинулся. Ты во сколько будешь?
— Часов в пять буду дома. Порадую, — кивнул на провиант. — Сдвиг у Валюшки на продуктах, все голода боится. Натерпелась.
— Заметил, — поморщился Дроздов. — Мои — один в один.
— Банку икры матери возьми, пряников отсыпь.
Мужчина отказаться хотел, но подумал и взял. Улыбнулся другу и подмигнул:
— Секретаршу тоже ты отоварил?
— Ты же знаешь, под подушкой в темноте жевать не привык. Все мы люди, и всем несладко.
— Но не каждому поможешь.
— Точно. Но кому-т о можно. Хоть немного порадовать.
— Дело, — подмигнул. — Пошел я. До вечера.
Лена обшарила шкаф — в ящиках газеты за май сорок первого, швейный набор, нож столовый, вилка и две чайных ложки. На полках за стеклом пыльная кастрюля и три тарелки. Внизу за дверцами ватное одеяло и галоши размера сорок пятого, а еще примус, паяльник, отвертка, чернильница с высохшими чернилами и старая, грязная майка.
Уже что-то. Чем мыть есть, а вот во что воду налить для генеральной уборки?
Девушка огляделась, под диван заглянула и вытащила пустую катушку из-под ниток. Из тумбочки извлекла корзину под мусор. Увы, в нее воду не нальешь, следовательно пол не вымоешь. Постояла, со скепсисом оглядывая нарытые «сокровища» и решилась к Домне постучать, ведро или таз напрокат попросить.
Стукнула в дверь и отпрянула от резкого окрика в ответ:
— Ну, кого еще несет?!!
Дверь распахнулась и Домна на Лену уставилась:
— А, ты это, — протянула уже спокойно. — Чего, на месте все?
— Не совсем. Ведро у вас попросить хотела, полы вымыть.
— Да бери, — плечами пожала.
Из-за занавески паренек лет восьми вышел. Встал рядом с мамой, серьезно оглядывая незнакомку:
— Вы наша новая соседка, да?
— Да, Лена, — улыбнулась его серьезности и взъерошенным волосам, что вместе ну никак не сходилось.
— А меня Сергей Федорович, — протянул худенькую ручку. Девушка пожала ее с той же степенностью, как мальчик подал.
Домна улыбнулась. По волосам пострела огладила.
— Вдвоем живем, — вздохнув, поведала Лене. — Моего-то в сорок втором убило.
— Мой папа герой, — с гордостью поведал мальчик. — Он был танкистом.
— Герой, — согласилась Лена.
Входная дверь бухнула и в коридор ввалилась девушка в пальто размера на два больше, веснушчатая, с нелепыми косичками, торчащими в разные стороны из-под мужской шапки. Протопала в валенках напрямую к Домне:
— Приветик!
Шапку стянула и мальчику отдала:
— Благодарствую! О! — распахнула полу пальто, выказывая банку солений. — Цельная трехлитровка квашенной капусты! Гуляем, робяты! — обняла Домну и Сергея.