Потерянные Наследники
Шрифт:
— Да я откуда знаю?! — Рявкнул я на нее. — Никуда твой Макс не денется, он не изменяет девушкам, с которыми встречается.
— Не то что ты, верно? — Съязвила Вика. Не будь она девчонкой, ей богу, врезал бы, чтоб успокоилась.
Алина вспыхнула и попятилась к окну. Случайно бросила взгляд на мой телефон и поманила меня рукой. Звонила Агата. Недолго думая, я перевел звонок на видеосвязь, и сестра предстала передо мной в таком виде, что у меня упало сердце. Волосы лежали на макушке невообразимым гнездом, под распухшими глазами отпечатались темные круги, а нижняя губа была искусана в кровь, что служило
— Агата, что случилось?! — Вскрикнул я, но тут же пожалел об этом, когда боковым зрением уловил рывок Томаса в свою сторону. Он материализовался в кадре позади меня, и Агата подняла на него свои зареванные глаза.
— Том… — выдохнула она и снова заплакала, уткнувшись носом в рукав огромного свитера. Я молча передал ему свой телефон. Предчувствуя неладное, я уговорил Алину и Вику подождать за дверью. По лицу последней читалась явная обида, но Алина только ласково улыбнулась мне и пообещала дождаться. В тот момент я твердо решил рассказать ей обо всем, как только мы снова останемся одни. Я готов был доверить Алине свою жизнь, не то, что какой-то позорный секретик нашей мамаши и старшего брата.
— Детка, не надо, я прошу тебя, — различил я ласковые увещевания Тома, но Агата все никак не могла перестать реветь. Я не помнил, чтобы она когда-либо проливала такое небывалое количество слез.
— Агатик, хватит плакать, мы хотим знать, кто посмел тебя так обидеть! — Взмолился я, не в силах слушать этот надломленный рев. — Скажи кто, и мы ему наваляем!
Агата икнула сквозь слезы и прыснула со смеху. Бедняжка, она там одна совсем с ума сошла. Собравшись с силами, она отодвинулась от экрана своего телефона и вытащила из под подушки альбом с фотографиями.
— В общем вчера я была в доме наших родителей в Эппендорфере. Маму туда не пускают после развода, так что, как ты понимаешь, часть ее вещей все еще там. Ну и я немного порылась в ее кабинете. — Агата сосредоточенно шмыгнула носом, Томас, сидевший рядом со мной, мягко улыбнулся. — Там не было ни одно нашей с тобой фотографии, Адриан, зато во всех ящиках стола имеется двойное дно. Так я нашла этот альбом. Сначала я не нашла в нем ничего особенного, обыкновенные фотокарточки из маминого детства. А потом я начала смотреть внимательнее. Скажи мне, ты знал, что наша мать родом из Петербурга?
— Нет, — одними губами отозвался я.
— Я вам сейчас покажу две фотографии… — Агата опустила глаза к альбому и у нее снова предательски задрожала губа. Совладав с собой, моя сестра развернула к экрану черно-белую карточку, на которой была запечатлена белокурая девочка в коротком летнем платьице и сандаликах на босу ногу. Она сжимала в руке воздушный шарик, а за спиной возвышался конь с Аничкова моста. Даже сквозь призму времени и кучу пластических операций, я узнал в ней нашу маму.
— Сзади подпись: «юная Наташенька Александровна в своем родном городе», — прочитала Агата.
— Что за нелепая подпись, — усмехнулся я. Но Агата не обратила на мой комментарий внимания и молча выставила вперед вторую фотографию, сделанную на том же самом месте. Полароидный цветной снимок шестилетнего Артура, сиявшего улыбкой без двух передних зубов. Его светлые русые волосы разметал ветер, а в озорных зеленых глазах так и плясали искорки
— Я не знал, что Артур ездил сюда, когда был ребенком, — удивился я.
— Адриан, но это не Артур, — еле слышно выдавила из себя Агата. Развернув фотокарточку, она прочитала:
— «Юный Максим Матвеевич в своем родном городе». Адриан, они похожи, как две капли воды. Я не знала, что с этим делать и позвонила Максу. Попросила порыться в семейных альбомах, и после этого он пропал. Я боюсь, он нашел подтверждение моей догадки.
— Выходит… — у меня сел голос, но ответ уже долетел до нас с порога больничной палаты.
— Мой папа отец вашего старшего брата, — объявил Макс.
В воцарившейся тишине он, покачиваясь в пьяном угаре, пересек палату и склонился к телефону, откуда на нас испуганно глядела Агата.
— Привет, сестренка! — помахал он ей.
Сказать, что это было катастрофа все равно, что сказать ничего. А случайность, с которой Агата и Макс обнаружили в наших семьях общего родственника, была просто смехотворна.
Пересматривать семейные альбомы, выискивая в них причину такой материнской нелюбви к нам, было любимым Агатиным занятием. Теперь ей нужно было просто чуть внимательнее пролистать страницы и почитать подписи на оборотной стороне. Но Макс… узнав от моей сестры о фотографиях, он решил не ходить вокруг догадок кругами, а сразу же взломать компьютер Матвея Лукича. Несмотря на несколько высших образований, статус и престижную профессию, он оказался не слишком уверенным пользователем электронной почты. По крайней мере, как удалять сообщения из приложения мобильной почты он не знал. Так, в ворохе архивированных сообщений и спама обнаружилось коротенькое письмо длинною в два слова, перечеркнувшее к чертям последние пять лет нашей жизни.
«Прости, пап». Сообщение, отправленное с почтового ящика Артура в 23.10 2 января. В тот самый день, когда на скоростном диаметре его охранники на гелентвагенах едва не раздавили Агату вместе с ее мини. Что же это получается?!
Я обвел пустыми глазами свою палату. Томас очень своевременно выволок пьяного Макса в коридор, почуяв, как у нас, теперь уже одинаково младших сыновей, зачесались кулаки и засаднило глотки от желания прояснить несколько семейных моментов. Вика, ругаясь, как сапожник, побежала за ними. Рядом со мной осталась только Алина. Собственно, все, что нужно. Я рассказал ей все, и теперь ее ручки сжимали мою ладонь, а глаза испуганно следили за переменами в моем лице. А их было предостаточно, если учесть, на какое количество фактов у меня вдруг открылись глаза.
Как Петербург никогда не являлся лишь случайным городом, куда решено было выслать паршивых близнецов, так и Матвей Лукич никогда не был просто генеральным директором иностранного представительства, которого избрали на пост опекуна. Все было неспроста, мы обрели не друга и настоящего взрослого наставника, а глаза и уши в нашей частной жизни. Но главное, вся эта эпопея с переписью моей доли акций на Артура была самым обыкновенным фарсом. В тот вечер в кабинете Матвея Лукича действительно находился идиот, которого нужно было одурачить. Только не Артур это был, а я.